Холли Блэк - Костяная кукла

– Ты правда готова поехать? – наконец спросил он, глядя на Элис. Ее бабушке эта история не понравится от и до: ни призраки, ни автобус, ни то, что Элис ночью проводит время в компании мальчика. Элис пожала плечами.

Родителям Зака тоже не понравится, если он уедет. Но в его глазах это делало всю затею еще привлекательнее. А если он решит не возвращаться, по крайней мере у него будет компания, пока он не придумает, что делать дальше. В рассказах, которые он читал, мальчики-сироты нанимались в подмастерья на фермы или становились учениками волшебников.

Но в реальности все наверняка по-другому.

– Ты так и не заглянул внутрь, – сказала Элис, указывая на льняной мешочек, который он все еще держал в руках. – Это довольно странно.

Немного нервничая, он развязал шнурки на мешочке и заглянул внутрь. Поппи передала Элис фонарик. Она подняла его повыше, чтобы посветить Заку.

Сначала он не понял, что это в мешочке. Содержимое выглядело как черный песок с обломками ракушек. Потом до него дошло, что там серый прах, а то, что он принял за ракушки, – острые белые осколки костей.

Ну конечно. Остатки праха. Призрака. Маленькой девочки. Королевы.

Его захлестнула волна ужаса. Ему хотелось бросить мешок и бежать из сарая куда подальше. Добраться до дома и залезть под одеяло, где можно трястись сколько вздумается. Но он не сдвинулся с места. Его руки задрожали, и он завязал шнурки на мешочке, чтобы больше в него не заглядывать.

– Поппи надеется, что мы успеем на обратный автобус еще днем и к ужину будем дома. Туда ехать всего три часа, но автобусы ездят нечасто. Один – утром, а второй – днем. Но на нем ехать поздно, иначе не вернемся до вечера. Мы оставили записку ее родителям. – Звучало все довольно убедительно, но тем не менее в голосе Элис слышалось сомнение. Заку стало интересно, сразу ли она согласилась ехать с Поппи при условии, что он тоже поедет, или сначала тоже испугалась.

– Если это настоящие кости, – начал он, – разве мы не должны кому-нибудь рассказать? Девочка умерла. А может быть, отец и убил ее? Может быть, это нераскрытое преступление.

– Кому есть дело до давно забытых историй? – откликнулась Поппи. – А даже если нам и поверят, куклу наверняка у нас отберут и выставят в каком-нибудь музее. Тогда ее дух разозлится.

Зак помолчал, раздумывая над ее словами.

– А ты обнаружила прах до или после того, как тебе приснилась Элеонора Керчнер?

– Я все равно поеду, с вами или без вас, – отрезала Поппи, выхватывая у него мешочек с прахом. Он понял из ее ответа, что она сначала нашла мешочек. – Верите вы мне или нет, я все равно похороню ее, как она попросила.

Садиться в автобус посреди ночи и ехать в незнакомый город было страшно. А еще это было похоже на приключение.

– Ладно, – сказал он наконец. – Я поеду.

Элис вытаращилась на него. Он подумал, что, видимо, она рассчитывала, что он откажется, и тогда ей тоже не придется ехать. Но тогда она должна была как-то на это намекнуть.

– Я поеду, – продолжил он, – если вы обещаете не расспрашивать меня про игру и не выпытывать, почему я больше не хочу играть. Договорились?

Больше не доставайте меня с этим.

– Хорошо, – сказала Поппи.

– Ладно, – сказала Элис.

– Договорились, – подытожил Зак.

– Тебе нужно быстро собраться, – напомнила Поппи. – И оставить записку родителям, чтоб они не перепугались почем зря. Напиши, что рано встал и что вернешься к вечеру.

– А ты уверена, что на обратном автобусе мы успеем вернуться вовремя? – спросила Элис. – Точно?

– Да, – ответила Поппи. – Я все спланировала. Захвати какой-нибудь еды, ладно, Зак? Встречаемся у почты через двадцать минут.

Она выключила фонарик, и на мгновение в сарае наступила абсолютная темнота.

Зак поморгал, привыкая к отсутствию света. Когда он смог что-то разглядеть, Поппи уже убрала Королеву, так что ему по крайней мере не пришлось больше смотреть на ее оторванную голову с подмигивающими глазами.

Зак шел домой по тихим улицам. Его кроссовки промокли от росы на траве. Посреди ночи город был совершенно пустынным, и мальчик был словно единственным, кто сейчас не спал. Воздух дышал волшебством и бесконечными возможностями.

Он бесшумно пробрался в дом и молча постоял на темной кухне, чувствуя, как сердце наполняется отвагой. Когда он, наконец, добрался до кладовки, то чувствовал себя героем, собирающимся в дальний и опасный путь, как в одной из сказок. В такое путешествие полагалось брать сушеное мясо или галеты, которыми питались солдаты во время Гражданской войны. Он не знал, что такое галеты, но думал, что это что-то вроде хлеба. Однако у его матери в запасе ничего подобного не было. И эльфийского лембаса, который спас от голода Фродо и Сэма на пути к Роковой Горе, тоже не было. Лембас всегда напоминал ему мацу. Но и ее не нашлось. Он достал банку фанты, упаковку крекеров с солью, три апельсина, пакетик конфет и банку арахисового масла. Всю свою добычу он запихнул в рюкзак.

В своей комнате Зак переоделся в джинсы, сменил свитер на толстовку на молнии и сложил в рюкзак еще пару вещей, которые могли пригодиться: двадцать три доллара (двадцатка досталась в подарок от тетки на день рождения), книгу о ядовитых растениях (на случай, если они окажутся в лесу и им придется питаться ягодами, хотя, если честно, такая возможность казалась ему весьма сомнительной) и спальный мешок, который стал ему немного маловат, но, если полностью расстегнуть его, мог послужить отличным одеялом. В шкафу в коридоре он нашел фонарик, а у крыльца подобрал еще садовую лопатку.

Прежде чем покинуть дом, он написал записку и положил к себе на кровать. Там значилось:

«Встал рано. Ушел играть в баскетбол. Вернусь к вечеру».

«А может, вообще не вернусь», – подумал он. Но писать не стал.

Уходя из дома и прикрывая за собой дверь, он еще раз подумал, что, может, это все розыгрыш. Что Поппи пытается в последний раз вернуть его в игру. Но прах был настоящий, напомнил он себе.

В конце концов Зак не был до конца уверен, решил ли он поехать, потому что история с призраком показалась ему убедительной, потому что привык доверять Поппи в игре или потому что это давало ему возможность сбежать из дому и вернуться обратно.

Если он захочет, конечно.

Закари в свои годы успел усвоить, что у сказок не бывает счастливых концов. Отец называл их городишко «Западное Нигде, Пенсильвания», добавляя, что он граничит с «Лучше-Не-Вспоминать, Западная Вирджиния» и «Забыть-как-Кошмарный-Сон, Огайо». Когда Зак был маленьким, ему казалось, что это какие-то сказочные названия. И только позже он понял, что это был сарказм. Мать Зака выучилась на арт-терапевта, но на работу ее взяли только в исправительный центр для трудных подростков. Если она хотела заниматься с детьми живописью, ей приходилось самой приносить все материалы и забирать их после каждого урока, потому что ее начальник боялся, как бы дети не ткнули фломастером друг другу в глаз.