Бентли Литтл - Окраина

Они вошли в гостиную, и Грегори аккуратно закрыл за собой дверь.

А потом дал ей пощечину.

Она с такой силой пришлась ей прямо по середине лица, что Джулия чуть не упала. Из носа у нее потоком хлынула кровь, и она закинула назад голову, чтобы остановить ее.

В этот момент Грегори нанес удар ей в живот.

Джулия упала.

Раньше она никогда не дралась по-настоящему. Даже будучи ребенком, старалась избегать физических стычек, и – хотя за свою жизнь видела немало фильмов с драками – так и не научилась себя защищать. Она думала слишком медленно, чтобы успеть среагировать на действия мужа. Грегори ударил ее в грудь, и к тому моменту, когда Джулия поняла, что ей надо откатиться от него подальше, он уже схватил ее за руку, поднял на ноги и коленом ударил в низ живота.

Боль была просто невыносима. Джулия почувствовала, что ее сейчас стошнит, и никак не могла обрести дыхание. Острые приступы боли, сопровождавшие его удары, казалось, разрывали Джулию на части. Казалось, что ее кости крошатся, органы рвутся на куски, и, пока он продолжал избиение, она тупо думала, измордует ли он ее до смерти и умрет ли она.

А потом избиение прекратилось.

За все это время Грегори не произнес ни слова, и сейчас, когда он наконец отпустил ее и она упала на пол, он тоже промолчал. Первое ее движение было чисто инстинктивным – она свернулась в комочек, чтобы защитить себя, но он уже прекратил свою атаку – по крайней мере на данный момент. Джулия попыталась встать, но не смогла. Грегори стоял над нею, сложив руки на груди, и равнодушно смотрел на нее. Хотя боль была ужасной и каждое движение вызывало у нее слезы, женщине удалось доползти до лестницы, где она стала мучительно подниматься вверх, одной рукой держась за перила, а другой отталкиваясь от ступеней.

Грегори следовал за нею по пятам. Она ожидала нового удара, ожидала, что он сбросит ее со ступенек, но муж не делал ничего – просто смотрел.

Ей показалось, что подъем на верхнюю площадку занял у нее целый час, после чего она вползла в спальню. Ей едва удалось закрыть и запереть дверь. Плача от боли, от усилий и от эмоциональной встряски, Джулия забралась на кровать да так и осталась лежать, благодаря Бога за мягкость матраса и одеял.

Умно, подумала она. За исключением первой пощечины, он больше не бил ее ни по лицу, ни по другим местам, где могли остаться заметные следы. Джулия слышала, что так поступают мужья, постоянно избивающие своих жен, потому что так они могли скрыть свою жестокость от родственников и друзей. И именно эта продуманность его действий испугала Джулию больше всего. Это значило, что какое-то время избиения будут продолжаться. Это значило, что он будет избивать ее так, чтобы никто ничего не знал.

Это значило, что он собирается остаться.

Он собирается остаться.

В этом была основная причина ужаса Джулии. Все выглядело так, как будто все это было организовано специально для того, чтобы заставить ее остаться: сцена с Полом, появление Грегори, избиение… Она вспомнила туман в голове, который внезапно появился у нее в кафе, ничего не выражающее выражение лица мужа, когда он ее избивал. Теперь она была почти уверена, что все это было подстроено. Слишком уж это удобно, подумала Джулия. Грегори вел себя как марионетка, которой управляло то, что жило у них в доме и что хотело, чтобы она с детьми осталась в городе.

Раздался громкий удар в дверь – Джулия подскочила, и у нее опять заболели ребра.

– Никуда отсюда не выходи, – велел ей Грегори. – Попробуй только выйти – и я выбью из тебя дух, гребаная шлюха! А если услышу, что ты хоть словечко скажешь об этом матери или детям, то достанется не только тебе, но и им!

Затаив дыхание, Джулия ничего не ответила – она боялась, что муж вышибет дверь и все повторится сначала, но он не стал этого делать. Скоро она услышала, как Грегори отошел от двери и пошел по холлу.

После этого Джулия услышала внизу целую серию незнакомых звуков, беспорядочных и шлепающих; потом муж перешел наверх, и было слышно, как он возится около люка на чердак. Прислушиваясь к этим звукам, Джулия наконец заснула.

Позже вернулись из школы дети. И хотя звуки были приглушенными и Джулия с трудом могла различать голоса, она все-таки услышала, как Грегори врет им и говорит, что она заболела и нуждается в покое. Он запретил им подходить к двери спальни, но позже кто-то из них – скорее всего Тео – попробовал повернуть ручку двери, и она была благодарна дочке за это недоверчивое упрямство. Однако ничего не сказала и никак не показала, что не спит, потому что поверила, что Грегори действительно готов выполнить свои угрозы. Джулия не хотела, чтобы с детьми что-нибудь случилось.

Достанется не только тебе!

Вскоре вернулась его мать, и Грегори рассказал ей туже самую историю. Однако Джулия почувствовала, что Агафья в это не поверила. Их разговор был вежливым, но в нем появилось напряжение, оттенок формальности, который свидетельствовал о неудобстве и с той, и с другой стороны. Похоже было, что мать Грегори боится своего сына, и Джулия подумала, что свекровь – это ее последняя надежда. Агафья вполне могла почувствовать, что в доме что-то произошло, что-то было не так, поэтому она не стала рассказывать сыну о плане Джулии забрать детей и уехать из города.

Женщина знала, что рано или поздно Агафья все поймет и найдет способ помочь ей и вытащить их всех из этого месива.

Заснула Джулия, обдумывая план побега.

Утром раздался стук в дверь и вошел он. Коротко бросил:

– Мне нужна одежда.

Дверь должна была быть закрыта! Джулия хорошо помнила, как запирала ее. Но Грегори как-то открыл замок и вошел, игнорируя ее присутствие. Он взял джинсы из шкафа и вылинявшую футболку с надписью «ДА!» из ящика. Сбросив грязные вещи и швырнув их в сторону контейнера для грязного белья, переоделся во все чистое.

– Подними свою ленивую задницу, – с отвращением велел он ей. – Детям нужен завтрак. Так сделай же что-нибудь полезное – хоть раз в жизни.

Это был приказ, а не простое замечание, и смотрел он на нее так, как будто ожидал немедленного повиновения. Джулия так и не переоделась со вчерашнего дня и решила оставить те же джинсы – снимать их было слишком больно, – но сняла запачканную кровью блузку и надела бесформенную красную рубашку.

– Умойся, – сказал он, – и спускайся вниз.

Грегори вышел из комнаты, и Джулия медленно заковыляла по покрытому ковром полу в ванную. Лицо ее, все покрытое вчерашней засохшей кровью, было совершенно ужасно, но оказалось, что все совсем не так плохо, и, поработав пару минут полотенцем, Джулия смогла придать себе вполне приемлемый вид.

Это ее шанс. Если Агафья внизу и муж оставит их наедине хотя бы на минуту, они смогут переговорить и придумать какой-нибудь план.