Рик Янси - Кровавый остров

– У него не было выбора, – признался Уортроп. – Он знал, что если не раскроет свою истинную личность, мы оба покойники. Цепляться за легенду значило зайти в тупик, выход из которого был один – пуля в лоб нам обоим. Ну, если считать нож Плешеца, то два. Так что он рассказал Рюрику то, что тот и так уже знал наверняка: он был не Томасом Аркрайтом из Аркрайтов, что с Лонг-Айленда, а офицером британской разведки, о чем Уортроп, по его словам, понятия не имел. Командование приказало ему внедриться в Общество в целях установления происхождения гнездовища, которое любезно прислал Уортропу доктор Кернс.

«И как вы, британцы, узнали о гнездовище?» – спросил затем Рюрик.

«А как вы думаете-то? Кернс нам о нем рассказал», – парировал Аркрайт.

«Рассказывает про гнездовище, но не говорит, где его достал?»

«Нет, он сказал, что не знает, откуда оно взялось. Мы знали, что оно было у него и что он послал его Уортропу. Потом мы узнали, что он исчез. Вот и все».

«Так вы платите Уортропу, чтобы он был вашей ищейкой?»

«Нет, доктор Уортроп принадлежит к числу тех редких созданий, чьей чести не купишь. Вместо этого мы решили его обмануть, сыграть на его тщеславии; с учетом того, насколько доктор самолюбив, это было нетрудно. Мое дело было оставаться при нем, пока он не выяснит происхождение гнездовища».

«А. А потом вы его убиваете».

«Нет, – терпеливо ответил Аркрайт. – Мы, британцы, избегаем убийств, пока это в наших силах. Убивать – дорого, рискованно и, как правило, приводит к множеству непреднамеренных последствий. Вот что я пытаюсь помочь вам понять, Рюрик. Убийство создает больше проблем, чем решает».

«Только не тогда, когда на кону магнификум, – возразил Рюрик. Он обернулся к Уортропу. – Вы знаете, где он?»

Монстролог отвернулся от окна и сел в кресло у моей полки. Его плечи покачивались в такт поезду. В этот миг завизжал гудок – пронзительный, почти истерический звук, будто крик раненого животного.

– То была занятная дилемма, Уилл Генри, – спокойно проговорил он. Мы могли бы сидеть в этот момент у уютного камина на Харрингтон Лейн, обсуждая парадоксы его любимого философа, Зенона Элейского. – Чуть более сложная, чем подразумевает вопрос. Если бы я солгал и сказал «Нет», наиболее мудрым выбором для русских было бы убить меня, поскольку иначе пришлось бы освободить меня, и я стал бы искать ответы. На такой риск Рюрик – и его правительство – не могли себе позволить пойти. Однако если бы я сказал правду и ответил «Да», решение было бы принять еще проще. Рюрик был в курсе, что его британские соперники не знают, где находится магнификум, а эту тайну, которую русские стремились сохранить любой ценой. Ему пришлось бы нас убить. Ни правда, ни ложь не спасли бы мне жизнь.

– Дама или тигр, – сказал я.

– Дама или что?

– Так, ничего, сэр. История, которую рассказал доктор Торранс.

– Доктор Торранс рассказывал историю? – Он явно с трудом мог себе это представить.

– Это неважно, сэр.

– Тогда почему ты меня перебил?

– Рюрик не застрелил ни вас, ни мистера Аркрайта, а значит, вы что-то придумали.

– Верно, Уилл Генри, но это как будто Ньютон сказал: яблоко упало, а значит, оно на земле! Пойми, что мое положение осложнялось присутствием Аркрайта, который, как я только что выяснил, был агентом Ее Величества. Если бы я сказал правду и каким-то чудом нас пощадили бы, британцы нашли бы магнификум, а это было бы лишь немногим лучше, чем моя смерть.

Ответ на «занятную дилемму» пришел монстрологу в голову, когда у него оставалось не более секунды. Ничего не сказать значило нарушить правило номер один. Солгать означало нарушить правило номер два. Сказать правду помогало не нарушить ни одного из установленных правил, кроме закона необходимости, но конечный результат был бы тот же.

Он чувствовал, как кислое дыхание Рюрика омывает его лицо, слышал неустанно каплющую воду и вдыхал тошнотворную вонь мочи и человеческих отходов, что неслись из канавы внизу. Уортроп взглянул в плоские, черные глаза хищника, охотника вроде него самого – в сияющие глаза, свои собственные, и промолвил единственное, что могло спасти ему жизнь:

«Я и правда знаю, где он. Безликий родом с острова Масира у берегов Омана».

– Масира? – спросил я.

– Да! Масира, которую мы так долго считали логовом магнификума. Это был идеальный блеф, Уилл Генри. Любой другой ответ, как я только что объяснил, обрек бы нас на смерть. Мы могли надеяться только на то, что русские уже знают, что гнездовище родом с Сокотры. Если бы они поверили, что я заблуждаюсь насчет происхождения гнездовища, они, возможно, пощадили бы нас. В сущности, в их интересах было нас отпустить. К тому времени, как мы обнаружим, что магнификум не на Масире, они уже сделают на Сокотре все, что хотят. Это было идеально и для Аркрайта. Если я прав и мы выживем, он вернулся бы с теми разведданными, которые был послан собрать: Typhoeus magnificum на острове Масира!

– Но зачем русским похищать вас с мистером Аркрайтом, если они уже знали, где магнификум? Не понимаю, доктор Уортроп.

Он похлопал меня по плечу и вскочил, прошелся назад к окну и полюбовался в стекле на свой профиль, украшенный новехонькими бакенбардами.

– В делах государственных, Уилл Генри, все правительства, что демократические, что деспотические, отчаянно заинтересованы в двух вещах – получении сведений, которые они желают защитить, и защите сведений, которые ими уже получены. Вопрос Рюрика был не «Где магнификум?», а «Знаете ли вы, где магнификум?» Это было для меня как удар молнии и раскрыло его карты; я сыграл свой маленький блеф, и мы выжили.

Палец Рюрика на спусковом крючке расслабился. Он поглядел на своего лысого напарника. Тот самодовольно улыбался тонкими губами и кивал.

«Вы уверены насчет этой Масиры?» – спросил доктора Рюрик.

Уортроп выпрямился настолько, насколько позволяла веревка на его шее, и сказал (о, как хорошо я могу себе это представить!): «Я ученый, сэр. Я ищу истину ради истины, безотносительно государственных интересов, религиозных взглядов и культурных предубеждений. Как ученый, я даю вам теорию, основанную на всех данных, находящихся в моем распоряжении. Это всего лишь теория, пока не будет доказано обратное – иными словами, пока кто-то в самом деле не обнаружит магнификум на острове Масира».

Рюрик поморщился, пытаясь уместить в своем скудном мозгу этот ответ.

«Так… вы не знаете, Масира это или нет?»

«Я думаю, что это весьма вероятно».

«Черт подери, Уортроп, – возопил Аркрайт. – Во имя всех кругов ада, пока он нам обоим мозги не вышиб, гнездовище прибыло с Масиры?»

«Что ж, да. Полагаю, что оттуда».

Рюрик и Плешец отошли посовещаться. Выбор у них был невелик. Уортроп постарался собраться с мыслями. Он не впервые смотрел в лицо смерти, но привыкнуть к такому все равно невозможно. Пока русские торопливо шептались – судя по всему, Рюрик все еще считал убийство самым быстрым и простым выходом, в то время как его товарищ видел выгоду в том, чтобы их отпустить – Аркрайт обернулся к Уортропу и тихо проговорил: «Я могу спасти нас обоих, но вы должны соглашаться со всем, что я говорю».