Джейсон Мотт - Вернувшиеся

Алиса взяла конверт и дрожащими руками открыла его. В адресе был указан штат Кентукки.

— Папа тоже из Кентукки, — сказала она, едва сдерживая слезы. — Ему не нравился Бостон, но мама не хотела уезжать. Похоже, он уговорил ее.

Девушка обняла темнокожего мужчину в дорогом костюме и поцеловала его в щеку.

— Спасибо, — сказала она.

— Снаружи вас будет ждать солдат по имени Харрис. Ему около восемнадцати-девятнадцати лет. Почти как вам. Когда вы выйдете из моего офиса, подойдите к нему. Делайте все, что он скажет. Беспрекословно выполняйте все его указания. Он выведет вас из лагеря.

Мужчина мягко похлопал ее по руке.

— Это хорошо, что ваша семья переехала в Кентукки. Бюро занято работой в густонаселенных штатах. А там вы можете спрятаться во многих местах.

— Как насчет агента Митчелл? — спросила девушка. — Я думала, вы отправите меня назад с другим сообщением.

— Нет, — ответил Беллами. — Это было бы опасно для вас обеих. Оставайтесь с Харрисом и делайте, что он скажет. Парень поможет вам уехать к вашим родителям.

— Хорошо, — поднявшись со стула, сказала она.

Подойдя к двери, Алиса остановилась и повернулась к нему. Любопытство взяло верх.

— Тело мальчика исчезло, — произнесла она. — Что агент Митчелл имела в виду, сообщая вам об этом?

Мужчина в дорогом костюме устало вздохнул.

— Честно говоря, не знаю, — ответил он. — Возможно, она хотела сказать, что это конец экспансии. Или только начало.

С некоторых пор Фред Грин и несколько других мужчин собирались на лужайке Паркера почти каждый день, позволяя своему недовольству вскипать под палящими лучами солнца. Они с гневом наблюдали, как автобусы с «вернувшимися» въезжали по Мейн-стрит в Аркадию. Первые несколько дней Джон Уоткинс фиксировал новых «вернувшихся» на небольшой картонке, которую он нашел в своем грузовике. Парень рисовал черточки — по пять штук в строке. Прошла неделя, и его счет перевалил за две сотни.

— Я сотру карандаш до черенка, прежде чем эти «вернувшиеся» кончатся, — сказал он друзьям.

Ему никто не ответил.

Только Фред не переставал повторять:

— Мы не можем мириться с этим безобразием.

В такие мгновения он всегда качал головой и делал глоток пива. Его ноги подергивались, словно хотели уйти куда глаза глядят.

— Оно происходит прямо здесь! В нашем собственном городе!

Никто не мог сказать, что Фред подразумевал под «этим безобразием». Но парни как-то понимали своего вожака. Люди видели, что прямо перед ними разворачивались большие события, которые они прежде считали невозможными.

Однажды вечером, когда их группа наблюдала за прибытием очередного автобуса, Марвин Паркер — высокий и сухопарый мужчина, с бледной кожей и волосами цвета красноватой ржавчины — задумчиво спросил:

— Вы же не думаете, что этот вулкан мог вырасти за один день?

Осмотрев товарищей, он тихо продолжил:

— Все верно. Как-то раз я слышал рассказ о женщине, у которой на заднем дворе образовался вулкан, и эта история является честным откровением Господа. Все началось с маленькой кочки, возникшей на лужайке. Она походила на нору суслика или что-то типа того. На следующий день кочка стала чуть больше. И так происходило день за днем, пока маленький холмик не превратился в пригорок.

Мужчины безмолвно слушали и представляли в своих умах огромную груду скал, земли и огня, а тем временем, прямо перед ними, из автобуса выходили «вернувшиеся», которых быстро пересчитывали и препровождали в лагерь.

— Когда этот холм стал выше десяти футов, хозяйка участка насторожилась. Вам кажется, что для испуга человека требуется не так уж и много времени. На самом деле все происходит иначе. Подумайте сами. Если перемены возникают медленно, ваши мозги реагируют на них не сразу. Иногда реакция наступает через несколько дней или даже недель.

— А что она могла сделать? — спросил кто-то.

Вопрос остался без ответа. Марвин продолжил свой рассказ:

— К тому времени, когда она обратилась за помощью к соседям, вокруг ее участка стоял невыносимый запах серы. И тогда местные жители зашевелились. Они наконец вытащили свои головы из задниц и решили осмотреть кротовину, которая вдруг превратилась в гору на заднем дворе их соседки. Однако было уже слишком поздно.

Кто-то задал вопрос:

— А что они могли сделать?

И снова ответа не последовало. История о вулкане набирала ход.

— Для проведения исследований приехали какие-то ученые. Они составляли описи, измеряли уровни и степени. Короче, что только не делали. И вы знаете, что они сказали хозяйке участка? Они сказали: «Мы думаем, вам лучше уехать отсюда». Представляете? Это все, что они посоветовали ей. В конечном счете, женщина потеряла дом — свой кров, который заслуживает любой человек на земле. Свой Богом данный дом! А они обернулись, помахали ей рукой и сказали: «Удачи, детка!» Естественно, она собрала вещи и уехала — сложила в кучу свою жизнь и подпалила ее спичкой. Затем другие люди покинули город. Они бежали от опасности, которая росла на заднем дворе их соседки. Остальные с тревогой наблюдали, как гора поднималась все выше и выше.

Марвин допил пиво, раздавил в руке банку и швырнул ее на лужайку.

— Им нужно было сделать что-то в самом начале, — подытожил он свой рассказ. — Нужно было начать суетиться, когда они впервые увидели на лужайке неестественный холм — когда их души говорили им, что он странный и неправильный. Но нет! Они колебались — и особенно хозяйка дома. Она замешкалась, и город был потерян.

Весь остаток дня автобусы приезжали к лагерным воротам и уезжали обратно. Мужчины безмолвно наблюдали за выгрузкой арестантов. Каждый из них имел чувство, что правительство предавало их — прямо в этот момент — и, возможно, предавало годами. Они чувствовали, что окружающий мир обманывал их всю жизнь.

На следующий день Фред Грин принес транспарант. Это был квадратный кусок фанеры, выкрашенный в зеленый цвет, на котором ярко-красными буквами пламенела надпись: «Всех «вернувшихся» вон из Аркадии!»

Фред и сам не понимал, против чего выступал. Он сомневался, что от его протеста будет какая-то польза — что гражданская позиция их группы вызовет хотя бы мало-мальские последствия. Но демонстрация недовольства была действием. Она давала выход тому удушливому состоянию души, которое заставляло его бродить по ночам, отгоняло сон и по утрам оставляло с чувством безысходности. Пока это была его лучшая идея, из всех, что приходили в голову.

Агент Беллами сидел в кресле, скрестив под столом длинные ноги. Его расстегнутый жилет и приспущенный на полдюйма шелковый галстук были единственными доказательствами того, что человек из Бюро находился в расслабленном состоянии. Харольд все еще не мог понять, как он относился к Беллами, но, судя по отсутствию ненависти, этот мужчина ему очень нравился. Во всяком случае, так работала его психика.