Скотт Вестерфельд - Загробные миры

– Мне помогает бороться с этими воспоминаниями знание: есть дети, которые умерли любимыми. – Его лицо посуровело. – Впрочем, довольно уроков истории, девочка. Делай выбор.

Тут мне захотелось ударить его ножом и не останавливаться до тех пор, пока рука не устанет настолько, что не сможет подняться. Потом я сосредоточусь на поисках Минди, пока не отыщу ее в этом подвале или где-то поблизости. Она же привидение и не может умереть с голоду. Я не брошу поиски, даже если они займут тысячу лет.

Однако старик знает, как исчезать в мгновение ока. Да и возможно ли убить живого человека на обратной стороне?

Так что я его не пырнула ножом, а сказала:

– Если ты меня обманешь, тебе не поздоровится.

Должно быть, я вложила в голос всю свою решимость. Его глаза выпучились, будто полупрозрачные рыбы, надувшиеся, чтобы отпугнуть хищника. Когда он вяло улыбнулся снова, это выглядело неестественно. Тем не менее он протянул мне бледную светящуюся руку.

Она повисла в темноте между нами. Последняя возможность спасти Минди.

– Кошмар, – пробормотала я себе под нос и шагнула вперед. Затем сделала еще один шаг, стараясь не смотреть на довольную физиономию старика.

Прикасаясь только к лоскутной куртке, я взялась за его запястье. Другая моя рука стиснула нож, просто на всякий случай. Кто знает, может, старый психопомп врет мне?

Едва я склонила голову, мой мозг заполонили панические мысли. Вспомнились самые разные сказки, которые довелось читать в детстве. «Вдруг это очередная уловка загробного мира, чтобы поживиться за счет неосторожных? Может, я приговариваю себя к вечному рабству?»

Ясное дело, будь это правдой, я бы уже тысячу раз стала рабыней Ямы.

Я принудила себя опустить голову на оставшиеся несколько сантиметров, и мои губы коснулись тыльной стороны стариковской ладони. Его тело было ледяным, как мрамор, сухим, как пергамент, но излучало те же высокочастотные колебания, которые пронизывали и меня, и Яму. Впрочем, исходящее от старика электричество было, если можно так выразиться, темнее, и горчило, как кончик карандаша.

Я выронила его руку и отшатнулась, не сумев удержаться от дрожи. Мне не хватало воздуха… я задыхалась.

– Готово. Ты доволен?

– Очень, – ответил он.

– Чего еще пожелаете?

– В качестве второго желания я хочу, чтобы ты произнесла мое имя. – Он прищурился. – Мисс Скоуфилд, меня зовут мистер Хэмлин. Рад наконец-то познакомиться с вами как подобает.

– Мне надо произнести твое имя? – переспросила я.

Он кивнул.

– Оно тебе понадобится, когда внутри тебя проснется валькирия. Может, произнесешь его пару раз. Ничего плохого не случится.

Это было не так отвратительно, как целовать старика, поэтому я торопливо повторила его имя, стараясь сделать это по-хамски. Однако настороженность не отпускала меня. Не исключено, что старикашка просто разогревается перед какой-нибудь гадостью.

– Сойдет? Каково последнее желание?

– Я хочу, чтобы ты кое-что передала своему весьма впечатляющему другу. Напомни-ка, как его зовут?

– Ямараджа.

Старик ухмыльнулся.

– Передай ему, что я голоден, – произнес он и исчез.

Я стояла в пустом подвале, озираясь по сторонам.

Что стряслось? В конце все произошло слишком неожиданно и даже примитивно. Неужто старика что-то спугнуло? Вроде бы ничего не изменилось. Искры в темноте не сверкали, а воздух, казалось, пропитался густым запахом ржавчины.

Странно.

А затем я услышала, как кто-то скулит. Всхлипывал ребенок.

– Минди? – закричала я. – Это я!

Какое-то время никто не отвечал, затем из теней появился силуэт. Огромные серые глаза, растрепанные косички. Минди настороженно смотрела.

– Лиззи? – пролепетала она.

Я подбежала к ней, упала на колено и заключила ее в объятия. Она тряслась от холода, я чувствовала, как безвольно обмякло ее тельце.

– Минди, все хорошо.

Она обняла меня в ответ – робко, словно опасалась, как бы я не превратилась в чудовище.

– Ты обещала, что меня никто не заберет.

Я отстранилась, заглядывая в ее глаза.

– Прости!

Мгновение Минди изучающе смотрела на меня, затем обшарила глазами темноту.

– Здесь был тот плохой дядька.

– Нет, это не он… – мне не хотелось произносить его имя. Незачем о нем и думать. – Обычный помп. Он уже ушел.

Однако я по-прежнему не представляла, куда запропастился старик в лоскутной куртке. Кстати, а вернется ли он?

В итоге я встала и решительно взяла Минди за руку.

– Пора домой. Мы будем в безопасности.

Она кивнула, подав мне свою ладошку, и дала отвести себя к водам Вайтарны.

Когда мы поднялись ко мне в спальню, я заглянула в открытую дверь кухни. Мамы не было, а вода в кастрюле еще не закипела.

Мне стало любопытно, сколько я отсутствовала. Проведенные в подвале минуты показались мне веками.

– Надо приготовить обед, – прошептала я. – Но ты можешь смотреть, если хочешь.

– Нет, я лучше спрячусь в шкафу Анны.

Я кивнула, перемещаясь в реальность. Сердце колотилось как бешеное, так что переход занял лишь одно мгновение. Серые тона совсем слиняли, кухня окрасилась в яркие цвета, и воздух постепенно перестал отдавать ржавчиной и кровью.

Но Минди еще пристально глазела на меня.

– Я больше никогда такого не допущу, – тихо сказала я. – Обещаю.

– Ты не можешь обещать.

– Минди… – заговорила я, начиная объяснять, что ей ничем не грозит мистер Хэмлин, которого не интересуют маленькие девочки. Но она была права… есть и другие злодеи, старые и молодые, живые и мертвые, и кое-кто между ними. Их великое множество, и не надо мне разбрасываться обещаниями.

– Но ты выручила меня, – Минди поднялась на цыпочки и теперь обняла меня по-настоящему, крепко стиснув худыми ручонками. – Вот что важно.

Шаги мамы уже раздавались в коридоре, но я не пыталась высвободиться из объятий Минди. Я не пошевелилась, даже когда услышала, что в кастрюле закипела и забурлила вода. Возможно, мама и рассердилась, что я дала воде «подгореть», но это не имело никакого значения.

Еще шесть дней длилось турне: безумное и насыщенное впечатлениями, фантастичное и незабываемое. Их качало подобно маятнику – то в бесконечную энергетику публичных мероприятий, то в относительный покой аэропортов и гостиничных вестибюлей. От веселья к изнеможению, с вершин человеческой общности в автомобильные пробки.

Но поездка подошла к концу, и Дарси с Имоджен обнаружили, что прощаются со Стэндерсоном в чикагском аэропорту О’Хара. Расставание было не менее душещипательным и слезным, чем при отъезде из летнего лагеря, и по дороге к трапу Имоджен сказала Дарси: «Отсутствие старых друзей можно вынести как ни в чем не бывало, зато разлука с новыми приятелями по книжному турне невыносима».