Рейчел Уорд - Рожденная водой

Заставляю себя идти дальше. Ноги проваливаются по икры. И то хорошо. Продвигаюсь к воде. Всматриваюсь, вслушиваюсь, жду. Он должен быть здесь, просто обязан! Оглядываюсь. Никаких признаков Роба. С берега доносятся пронзительные детские голоса. Скорее всего, ребятня толпится возле автофургона с мороженым. Из его динамиков изливается что-то жутко немузыкальное. Или это расстояние искажает звуки?

На поверхность воды падает большая тень. Я поднимаю голову. Небо разделилось надвое. Одна сторона остается синей и безоблачной, другую захватила черная, пухнущая туча. Откуда она взялась? Я уже не помню, когда видела на небе тучи. Эта похожа на громадный корабль космических пришельцев, вторгшийся на Землю.

В тени тучи добираюсь до жалких остатков воды, покрытой то ли белой пеной, то ли плесенью. Глина по сравнению с ней кажется гораздо безопаснее. Налетевший жаркий ветер морщит воду и гонит невысокие волны к моим ногам. Сама вода довольно прохладная. Вхожу. Ноги погружаются в невидимый ил.

Во рту пересохло. Я сглатываю. Одна мысль, что эта вода может попасть мне в рот, вызывает приступ тошноты. Такого не должно случиться. Успокаиваю себя: за эти годы озеро сильно обмелело. Ил, взбаламученный моими ногами, тут же оседает. Плавать я здесь не собираюсь. Отойду подальше, чтобы увидеть Роба. А погружаться в вонючую, вязкую бяку… Нет уж, увольте.

Достигнув места, где вода мне по пояс, я оборачиваюсь. Кажется, я достаточно удалилась от берега. В мозгу появляется картина: мама, отец и Роб. Здесь, в этом озере. Семнадцать лет назад. Они плавали, брызгались, дурачились, кричали и смеялись, пока все не пошло наперекосяк. Пока Роб не погиб. Пока мой отец… не убил его.

Но так ли все было на самом деле? Двое парней и девчонка. Двое братьев. Что же случилось?

Глубоко в душе он был хорошим мальчиком.

Мы с ним совершали поступки… поступки, за которые мне и сейчас стыдно.

В воде таится зло.

Он возвращается.

Я вдруг чувствую себя невероятно одинокой. Нельзя было ехать сюда одной, я допустила большую ошибку.

– Да. Тебе же было сказано: приведи сюда их. Нейшу и Карла.

Вода превратилась в игровую площадку для света и теней. Блики по ней так и пляшут. Но сейчас я отчетливо вижу его. Роба. Как и я, он стоит по пояс в воде. Нас разделяет метров десять.

– Роб?

Я могу общаться с ним не в воде, а как с живым человеком.

Он улыбается. Его глаза пугающе блестят. Чувствуется, он переполнен энергией.

– Ты меня нашла, – констатирует он.

– Да.

Ощущаю в нем не только энергию. Сегодня от него исходит что-то очень тревожное, отчего перехватывает дыхание.

– Иди ко мне, Ник. Подходи ближе. Ты же смелая девочка, правда? Ты ничего не боишься.

– Нет, не боюсь.

Но это ложь. Я очень боюсь. Мурашки стадами ползут у меня по спине.

Роб медленно приближается, однако голос его звучит так, словно он уже рядом. Его голос – в моей голове. Как ему это удается? Собираю всю силу воли, стараясь помнить, зачем я здесь.

– Нам надо поговорить, – заявляю я.

Он останавливается, и его неподвижность пугает еще сильнее.

– Говори.

У него тот же взгляд, что и на старом школьном снимке из газетной статьи. Голова слегка запрокинута, отчего он смотрит на меня сверху вниз. Не знаю, надолго ли меня хватит. Но я же не просто так ехала сюда. Или я законченная трусиха?

Делаю глубокий вдох:

– Я хочу, чтобы это прекратилось.

Роб наклоняет голову чуть вбок:

– Это? Будь добра, поясни. Что значит «это»?

– Убийства. Вред, который ты причиняешь людям.

– Я делал это ради тебя.

– Я о таком не просила.

– Да неужели?

– Не просила! Я не хотела, чтобы кто-нибудь пострадал.

– Хотела. Загляни в себя поглубже и убедишься: хотела.

Он прав. Мне свойственно обижаться и негодовать. Во мне живут ревность, желание удержать то, что я считаю своим. Но такие чувства испытывает каждый. Человек соткан из противоречий.

– А что скажешь о девочках, которых я даже не знала? Которые утонули этим летом?

– Я искал тебя. Пока ты не вышла навстречу, искал наугад. Методом проб и ошибок.

– Меня тошнит от твоих слов. – Я пячусь, понимая, что допустила ошибку. Сумею ли теперь отсюда выбраться.

– Тошнит, говоришь? Да?

Роб не приблизился ни на шаг, но такое ощущение, что он совсем рядом. Я вздрагиваю и пытаюсь отступить, но мои ноги увязли в донном иле.

– Отец меня не раз предостерегал, чтобы я держалась подальше от воды. Он был прав.

– Отец? Карл? – Роб произносит имя своего брата, как грязное ругательство, потом фыркает, поворачивает голову и сплевывает. – Не будь дурочкой, Никола. Не верь его словам. Он не признáет правды, даже если она ударит его по заднице.

– Почему ты так ненавидишь его?

– Ты действительно хочешь знать причину?

Моя голова разрывается от голоса Роба.

– Да!

– Он убил меня. Избавился, чтобы я не мешал ему крутить с моей девчонкой.

– С твоей девчонкой? С Нейшей?

– Умница. Догадалась. Да, с Нейшей.

– Ты ее любил?

– Любовь. А что такое любовь?

– Ты никогда меня не любил.

Мамин голос! Она здесь? Оборачиваюсь. Да, она здесь! В десяти метрах от меня, с отцом.

– Мама! Папа!

Я одновременно плачу и смеюсь, огромная гора свалилась с плеч. Я здесь не одна.

– Ник, ему неизвестно значение этого слова, – отрезает мама. – Иди к нам. Скорее иди к нам.

Мама протягивает мне руку, другой держится за руку отца, и этот жест мгновенно возвращает меня в детство. Как и любому малышу, мне хотелось познать внешний мир, и я убегала от мамы, когда мы гуляли в парке или ходили по торговому центру. Мама никогда не кричала, не требовала, чтобы я немедленно возвращалась. Она садилась на корточки и распахивала руки. Этого было достаточно, и я мчалась назад, в ее объятия, к теплу ее дыхания. Туда, где любовь и защита.

Хочу повернуться, но ил не пускает.

– Нет! – кричит Роб.

Я смотрю на него, потом на маму и снова на него. Над нами грохочет гром. Чувствую, как ил под ногами растворяется, и я погружаюсь глубже. Сдвигаюсь чуть влево, нахожу твердый участок дна, но и он тает под ногами.

– Что ты сделал с ней, Роб? Ты и ее успел коснуться своими грязными руками? – кричит ему мама.

Отец весь напряжен. Жилки на шее вздулись и стали похожи на канаты. Он готов броситься на брата.

– Я ее пальцем не трогал. За кого ты меня принимаешь?

Теперь Роб стоит между мной и родителями. Я отрезана от них. Он словно обрубил нити, связывающие меня с отцом и матерью. Никогда еще я так остро не нуждалась в родителях.

– За кого? – переспрашивает мама. – За того, кто ты есть на самом деле.

– Я забочусь о Ник, – возражает Роб.

– Тебе нет дела ни до кого.

Родители тоже перебирают ногами, стремясь удержаться. Ил превращается в трясину.