Марьяна Романова - Болото

– А то что? – подняла брови Рада.

Неуютно ей было под обжигающим взглядом Якова.

– Вам нравится то, как вы живете в последние дни? Зачем вам эти проблемы?

Яков совсем близко подобрался, но она не отступила. Это была как будто игра двух хищников, принюхивающихся друг к другу перед боем.

– Вы про свинью в нашем доме или про птицу в колодце?…Ну да, неприятно, но не смертельно. Хотя ужасно некрасиво с вашей стороны.

– Ну, смотрите. Завтра дожди проливные начнутся. Дороги здесь глиняные, размоет их за полдня. На вашей машине выехать никуда не получится.

– А мы, вроде бы, и не собирались никуда выезжать.

– А я так, на всякий случай, – нехорошо усмехнулся Яков. – Вдруг соберетесь все-таки. Так лучше сразу знать – ничего не получится, не будет у вас отсюда пути.

Много слухов про болото ходит. Одну женщину на рынке остановила молодая цыганка. За рукав бесцеремонно дернула, а когда та обернулась, приблизила смуглое лицо и горячо зашептала:

– Денег не прошу, ничего мне не надо, даром судьбу твою страшную открою. Может быть, беду уведу.

Женщина пыталась стряхнуть цыганкину руку, но та держала цепко. Несмотря на юный возраст, все ее зубы золотыми были.

– Слушай, слушай, – прошипела цыганка. – Встретишь ты мужчину скоро и полюбишь его. И будет тебе казаться, что он ангел божий. Но знай – на самом деле он волк. Уведет тебя в лес жить, и будешь каждый год ему по ребенку рожать – пока семеро не родятся. Семеро козлят! – Цыганка расхохоталась.

– Да отстаньте же вы от меня! Я полицию позову! – возмущалась женщина.

Вокруг уже и толпа начала собираться. Но близко никто не подходил. Ждали, что дальше будет.

А цыганке все нипочем, знай себе – бормочет!

– Первый родится – волк его в лес уведет и в болото бросит. Второй родится – волк его в лес уведет и в болото бросит. Третий родится – волк его в лес уведет и в болото бросит. Четвертый родится – волк его в лес уведет и в болото бросит. Пятый родится – волк его в лес уведет и в болото бросит. Шестой родится – волк его в лес отведет и в болото бросит.

– Отпустите меня! Да помогите же кто-нибудь! – Женщина наконец вырвала руку из цыганских лап, при этом лоскут ткани остался в смуглых, унизанных дешевым золотом, пальцах.

Женщине вдруг стало так страшно и тоскливо, что захотелось прямо посреди рынка сесть на корточки и закрыть лицо ладонями. Она так в детстве от отца-алкоголика пряталась, и каждый раз ей было удивительно, что тот находит. В такой непроницаемой пустоте и темноте, в которую не каждый войти отважится – он ее находит, все равно, раз за разом. Она тогда совсем маленькой была, но почему-то на всю жизнь это запомнилось.

Цыганку кто-то оттащил, толпа проснулась, кто-то полицию позвал. Но та все равно бормотать продолжала, и голос ее становился все громче, в конце перейдя в крик:

– И седьмого родишь, и седьмого волк тоже в лес уведет, тоже в болото бросит! Так вот, этот седьмой той же ночью обратно в дом твой придет, весь в тине перепачканный. И что я тебе сказать хотела – ты дверь ему не открывай, милая! Седьмой, младшенький, с болота вернется. Но в дом его не впускай!

Женщине той было уже за тридцать, и она была одинока, никаких романтических историй от жизни не ждала. Работала она в обычной школе учительницей труда – помогала безалаберным старшеклассницам, от которых пахло дешевым пивом и предвкушением поцелуев, шить косорылые кухонные фартучки и лепить пирожки.

Иногда к ней в гости приходил школьный завхоз – принарядится, чахлый букетик с собою принесет, коньячным паром в лицо сладко дышит, и случается у них любовь на ее продавленном диванчике. Иллюзия сладости в сером тесном мирке, который она обжила, как дворовый пес обживает свою конуру. Какая любовь, какой ангел божий, какие семеро детей! Ей ни одного не было предназначено.

Послевкусие встречи было пренеприятнейшим, и та цыганка ей даже несколько раз снилась, но время, как всегда отвоевало свое. Время и не такую боль покрывает толстым слоем пыли.

Наступила новая осень, новые ученики, потом и новый год отгремел звоном битых бутылок в ее дворе, темнота пошла на убыль, и вот когда снег уже начал едва ощутимо пахнуть мартом, женщину, спешившую на работу, вдруг кто-то похлопал сзади по плечу. Обернулась – мужчина. Незнакомый, что само по себе удивительно, потому что городок их был маленьким, все лица примелькались давно.

Второе удивление – на мужчине пальто добротное, длинное, черное, с меховым воротником и двумя рядами металлических пуговиц. Как будто бы не настоящая одежда, а театральный реквизит. И сам он нездешний – высокий, ступает мягко, темные волосы забраны в хвост, и одна седая прядь серебрится, как будто бы нарочно так выкрашена. Глаза серые. Губы улыбаются, а глаза смотрят холодно.

– Я за вами уже квартал бегу, – сказал незнакомец. – Вот, вы перчатку обронили.

И подал ей перчатку, которая оказалась чужой. У нее таких вещиц сроду не было – кожа мягкая, тонкая, вещь создана скорее украшать, а не греть.

– Это не моя.

– Да? – удивился он. – Ну вот… А мне показалось, из вашего кармана. Подумал – потом обнаружите пропажу, расстроитесь, жалко…

Женщина топталась на месте, не зная, что сказать – у нее совсем не было опыта кокетства, в ее арсенале соблазнительницы не значилось ни одной уловки, кроме выдавленного из сжатых губ невнятного «хмммм», сопровождаемого застенчивым подрагиванием ресниц. Ей не повезло родиться в дыре дырейшей, она была некрасива и как назло, еще и скромна.

Мужчина неожиданно предложил до работы ее проводить, руку подал. Встреченная в школьном дворе коллега, учительница химии, чуть об столб фонарный не ударилась, на них заглядевшись – серенькая тихая трудовичка в прохудившихся сапогах, которым лет больше, чем некоторым ее ученикам, и мужчина, похожий на киноактера.

Она ничего от этой прогулки не ждала, хотя и ловила себя на том, что приятно чувствовать его плечо. Но неожиданно мужчина попросил ее телефонный номер, который в тот же вечер набрал, чтобы пригласить ее на кофе.

Так получился роман – будто бы в полымя прыгнула. Скинула десять килограмм и столько же лет, носилась по школе как ведьма на метле, завхозу сказала, чтобы и на метр не подходил к ней с чахлыми цветочками. Мужчина, которого она полюбила, был не местный – в городок попал случайно, и местные леса настолько проросли в его сердце, что он решил купить участок земли и построить летний домик. А уже когда начал строиться, подумал – почему бы не переехать насовсем.

И не вспомнила учительница о встрече с цыганкой, когда мужчина с серыми волчьими глазами предложил: «А давай жить вместе?» так запросто, как бывает только либо если до того вы были целую вечность знакомы, либо если вам по двадцать лет, и каждый прожитый день для вас и есть – целая вечность. Она, конечно, согласилась. Полюбила его, прикипела сердцем.