Бентли Литтл - Хранилище

Следуя распоряжениям мистера Лэма, все собрались в тесном складском помещении, полностью обнаженные. Сотрудники выстроились в алфавитном порядке, и в том же порядке были разложены подписанные коробки с новой формой, освещенные одной тусклой лампочкой под самым потолком. Шеннон сосредоточенно уставилась в затылок стоящего впереди Джоада, стараясь не смотреть на его голые спину, ноги и волосатые ягодицы, не желая видеть обнаженные тела своих коллег.

Она надеялась, что стоящая следом за ней Франсина делает то же самое.

Взяв коробку со своим именем, Шеннон вышла с ней в коридор.

Пока что еще никто не надевал новую форму. Все напряженно стояли, держа коробки в руках. Каким-то образом за то короткое время, которое потребовалось, чтобы зайти на склад и выйти обратно, вся старая форма, сваленная посреди коридора, куда-то исчезла.

— Пора уже, — заметил мистер Лэм, когда последний сотрудник вышел из складского помещения.

Старую форму, вместе с нижним бельем, обувью и носками, торжественно сожгли. Мистер Лэм заставил сотрудников ходить вокруг огня хороводом, взявшись за руки, распевая глупую рекламную песенку «Хранилища».

Или, как назвал ее мистер Лэм, «официальный гимн “Хранилища”».

Тело Шеннон покрылось мурашками, но плоть ее мерзла не от холода, а от страха. Она смотрела, как сотрудники один за другим опускаются на колени на красный ковер, склоняют голову и благодарят Ньюмена Кинга за то, что он позволил им подняться на новый уровень. Несомненно, сотрудники прекрасно понимали, что это плохо, это безумие, это зло , однако все вели себя как ни в чем не бывало. Все молчали, быть может, стесняясь чуть больше обыкновенного, но никто не возмущался, не возражал, что работодатель не вправе требовать и даже просить подобное от своих сотрудников.

Шеннон понимала, что это плохо, но она вышла вперед, как и все остальные, преклонила колени и произнесла слова благодарности, побоявшись высказать вслух свое неодобрение, не имея достаточного присутствия духа, чтобы отказаться от участия в этом представлении.

Поднявшись с колен, Шеннон вышла из часовни. Она понимала, что через это пройдут все смены. Все сотрудники «Хранилища».

И ей тоже предстояло бы пройти через это — если бы она уже не прошла.

— Отлично! — объявил мистер Лэм, хлопнув в ладоши, когда последний сотрудник поблагодарил Ньюмена Кинга. — А теперь — к шкафчикам! Чтобы все переоделись в новую форму и через пять минут были на своих рабочих местах!

Посмотрев на Шеннон, он улыбнулся, и та ощутила горячую волну стыда, сообразив, на чем остановился его взгляд.

— «Хранилище» открывается через десять минут! Плохо будет тому, кто опоздает!

Билл совсем перестал бегать по утрам.

На улицах становилось слишком страшно.

Он никак не мог предположить, что подобное случится в Джунипере. Всего год назад — да что там год, всего каких-нибудь шесть месяцев назад такая мысль показалась бы невероятной. Однако сейчас все изменилось. «Хранилище» наняло в помощь полицейскому управлению собственную службу безопасности, и хотя формально сделано это было для борьбы с растущей преступностью, на самом деле «Хранилище» просто стремилось упрочить свою хватку, еще раз продемонстрировать свою власть, показать всем, что теперь оно истинный хозяин Джунипера.

К тому же, хоть Билл и не мог ничего доказать, его не покидало подозрение, что большинство преступлений совершается как раз новой службой безопасности.

А жертвами оказываются те, кто выступает против «Хранилища».

Именно поэтому Билл больше не бегал по утрам.

Он до сих пор не получил новую работу, у него по-прежнему была уйма свободного времени, и теперь он по большей части просто торчал в магазине у Стрита. Однако в этом было что-то от парикмахерской из кино, где сидят сгорбленные старики, день за днем критикуя текущую за окном жизнь.

Вот только теперь за окнами жизнь больше не текла.

По Главной улице лишь изредка проезжала машина, направляясь в «Хранилище».

Остановившись перед магазином электроники, Билл выпрыгнул из джипа. Сегодня улица выглядела какой-то другой, и ему потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, в чем дело.

Деревья, фонарные столбы, витрины пустующих магазинов были заклеены пестрыми листовками.

Билл подошел к ближайшему столбу. Нет, это были не листовки. Это были объявления.

ПО ПРИКАЗУ «ХРАНИЛИЩА» НИКОМУ НЕ РАЗРЕШАЕТСЯ ПОКИДАТЬ СВОЙ ДОМ ПОСЛЕ 22.00. ЗА СОБЛЮДЕНИЕМ КОМЕНДАНТСКОГО ЧАСА БУДУТ СТРОГО СЛЕДИТЬ.

— Это еще что за дерьмо? — На улицу вышел Стрит, а следом за ним Бен. — Какой-то долбаный универмаг розничной торговли устанавливает законы и диктует политику, говорит мне, когда я могу прогуляться по своему городу, а когда нет? Как такое могло произойти, твою мать?

— Как мы допустили, чтобы такое произошло? — тихо спросил Бен.

— Хороший вопрос, — согласился Стрит. Подойдя к фонарному столбу, он сорвал розовый листок и с отвращением его скомкал.

— Когда все это появилось? — спросил Бен.

— Вчера вечером, сегодня утром. Подростки из церкви бегали по городу, расклеивая эту дрянь.

— Из церкви? — удивился Билл.

— О да, — кивнул Бен. — Почти все представители нашего духовенства являются горячими сторонниками «Хранилища».

— Как такое возможно?

— Быть может, все дело в щедрых пожертвованиях?

— Наверное, если «Хранилище» поддерживает Господа, Господь поддерживает «Хранилище». — Стрит невесело усмехнулся. — Вроде как «ты потрешь спину мне, а я потру тебе».

Друзья вернулись в магазин.

— Вот что мне всегда не нравилось в связи религии с политикой, — заметил Бен. — Священники говорят прихожанам, за кого голосовать, какие законы поддерживать, потому что этого хочет Бог. — Он покачал головой. — Человеческое тщеславие. Неужели это никого не настораживает? Неужели священники сами верят в то, что могут читать мысли Бога? Их утверждение о том, что они знают, как проголосовал бы на выборах Господь, сравнимо с утверждением о том, будто амебе известно, какую я себе собираюсь купить машину.

— Значит, «кесарю — кесарево», да?

Швырнув скомканную листовку в мусорную корзину, Стрит скрылся за дверью и вернулся с тремя банками пива. Бросив одну Биллу, другую Бену, он открыл свою.

— В рабочее время? — с укором произнес Билл.

— О какой работе ты говоришь? — пожал плечами Стрит.

Бен никак не хотел остановиться.

— Больше всего меня в этих религиозных козлах бесит то, что они всегда утверждают, будто выступают против вмешательства государства, и это действительно так, когда дело касается экономики. Однако они обеими руками «за», когда государство начинает регулировать нашу частную жизнь, наше поведение в собственной спальне, то, какие фильмы нам смотреть, какие книги читать.