Джессика Спотсвуд - Проклятая звезда

— Расскажи, как дела дома? — спрашиваю я.

Тэсс, скинув туфли, клубочком сворачивается на жесткой кушетке, жуя лепешку. В воздухе пахнет корицей и мускатным орехом. Тэсс жестом указывает мне на тарелку:

— Ты должна поесть. Ты ужасно худая.

Я беру спички и зажигаю газовые лампы по обе стороны каминной полки. Это, как минимум, создает иллюзию тепла. Камин не горит, и тут прямо-таки морозно, несмотря на шипение обогревателя.

— Ты нарочно не отвечаешь?

— Нет. Хотя, может быть, и да.

Я плюхаюсь рядом с Тэсс, и она немедленно сует мне в руки лепешку.

— Ты вечно о нас беспокоишься, разве я не могу побеспокоиться о тебе?

— Нет, — отвечаю я, но все-таки откусываю от лепешки, чтоб умиротворить сестренку. — Вот, пожалуйста. А теперь рассказывай.

— Дела не слишком хороши, — вздыхает Тэсс, перевязывая бант на косичке и избегая моего взгляда. — Когда ты уехала, Маура почти неделю просидела в своей комнате. А потом они с Еленой орали друг на друга. Маура была… в общем, я никогда не видела ее такой сердитой. Даже Отец пришел посмотреть, что случилось. Маура навела на него ментальные чары, чтобы он забыл, что слышал, и после этого она стала совсем другой. На прошлой неделе я поймала ее на том, что она практиковалась на Джоне и миссис О'Хара.

— Что? — вскрикиваю я.

О'Хара работают у нас с тех пор, как мы были детьми: она — экономкой, а он — кучером. Они — практически члены семьи.

— Да. — Тэсс поднимает на меня несчастные серые глаза. — И я не думаю, что это было впервые. Не знаю, сколько раз она наводила на них чары, прежде чем я ее застукала. Она мне не сказала.

— А что она вообще сказала? — Я кладу надкушенную лепешку обратно на тарелку.

Тэсс пожимает плечами.

— Она не считает, что совершила что-то плохое. Сказала, что ей надо тренироваться, чтоб наводить ментальные чары сразу на несколько объектов. А я сказала, что, если она еще хоть раз так сделает, я не буду разговаривать с ней до конца жизни. — В отличие от Мауры, Тэсс не из тех, кто бросается пустыми угрозами. — И она поклялась, что больше не будет.

— С О'Хара все в порядке? — Я разглядываю резные ананасы на подлокотнике дивана.

— Вроде бы да. Я не о них беспокоюсь, а о Мауре. Она просто одержима колдовством. По пути сюда она только и делала, что выспрашивала Елену о Сестричестве. Ну если не флиртовала с Полом. Похоже, ей думается, что, хорошенько постаравшись, она сможет стать ведьмой из пророчества. — Тэсс закусывает губу. — Не думаю, что на пророчество можно повлиять, тренируясь. И не знаю, что Маура будет делать, если окажется, что это не она.

— Может, станет еще злее? Я думала, вчера вечером мы заключили перемирие, но она меня по-прежнему игнорирует. — Я сбрасываю комнатные туфли и, как Тэсс, поджимаю под себя ноги. — Тебе тут не нравится?

— Нет, что ты, здесь здорово. Очень… по-домашнему. — Тэсс оглядывает мрачную гостиную и картинно возводит очи гор е .

— Я серьезно спрашиваю! — возмущаюсь я и почти ощущаю насмешку, исходящую от портретов настоятельниц. Они явно не одобряют такой демонстрации эмоций.

— Я же тут всего один день, — говорит Тэсс. — Я пока еще не поняла.

— Не удивлюсь, если ты тоже на меня сердита. — Я разглаживаю складки на своем синем клетчатом платье. — Я знаю, тебе хотелось бы остаться дома с отцом, и…

— Я понимаю, почему ты за нами послала, — перебивает Тэсс. — Я думаю, мне тут понравится. Все это, конечно, немного подавляет, я же привыкла жить дома. Мне кажется, что все постоянно на меня смотрят.

На Тэсс новое голубое платье в розовый и фиолетовый горошек; в сочетании с розовыми лентами в косах оно смотрится очень мило и девически нежно. Вид сестренки вызывает у меня желание окружить ее материнской заботой, и приходится напомнить себе собственное обещание не относиться к ней как к ребенку.

— Ну да, им всем очень любопытно, ведь мы — ведьмы из пророчества. Ты к этому привыкнешь.

Она кивает.

— Все девочки вроде бы приятные. Ну почти все.

Я замираю, не донеся до рта лепешку. Во мне закипает злость.

— Кто-то нехорошо с тобой обошелся? Кто?

— Кейт, у тебя такой вид, как будто ты собралась размозжить кому-нибудь голову этой лепешкой, — хихикает Тэсс. — Никто меня не обижал, но Алиса и Вайолет не слишком милы с тобой.

Верно, но я стараюсь не обращать на это внимания.

— Не переживай на эту тему. Я хочу, чтоб ты нашла себе подружек.

— Я не могу дружить с теми, кто с тобой на ножах, глупенькая, — зыркает на меня Тэсс.

Тронутая словами сестренки, я быстро обнимаю ее. С Маурой-то все совсем иначе. Она сидела с Алисой и Вайолет во время ужина и утром снова села к ним за завтраком.

Тэсс вдруг усмехается.

— Знаешь что? Сестра Грэтхен предлагает учить меня немецкому.

Я возвращаю ей усмешку.

— А в семье Мэй разговаривают по-китайски. Бьюсь об заклад, она тоже сможет тебя учить.

— Китайскому? — восклицает Тэсс, и видно, что она без ума от радости. — Правда?

— Правда. Хочешь, попросим ее? Могу поспорить, что она все еще играет в шахматы с Адди.

Я гашу лампы, а Тэсс подхватывает тарелку и свою чашку — она так и не сделала из нее ни глотка. У столика в передней сестренка приостанавливается.

— Какая красота, — говорит она, указывая на серебряный поднос для писем, увенчанный причудливой полочкой в виде лиры. Сестра тянется получше рассмотреть ее, и чай разливается по столику.

— Ой! — Я выхватываю из лужи одинокое письмо, адресованное сестре Коре, и машу им в воздухе. — Сбегай, принеси из кухни полотенце!

— Письмо сильно пострадало? — спрашивает Тэсс. — Может, лучше вытащить его из конверта, пока чай не просочился внутрь?

Я, хмурясь, смотрю на нее:

— И заодно ознакомиться с приватной корреспонденцией сестры Коры? Сомневаюсь, что она будет в восторге.

На конверте нет обратного адреса. Должно быть, письмо принесли прямо в монастырь, а не прислали по почте. А вдруг мы только что невольно уничтожили какую-то невосстанавливаемую важную информацию? Тэсс убегает, а я подковыриваю ногтем красную восковую печать, на которой красуется буква «Б».

Я не стану ничего читать, решаю я, только спасу письмо, и все.

Как оказалось, тревожиться было не о чем. Низ письма слегка покоричневел от чая, но шесть строчек текста вполне можно было прочесть — если бы буквы не складывались в какие-то странные, совершенно бессмысленные, с моей точки зрения, комбинации.

Ко мне подлетает Тэсс с полотенцем наперевес.

— Ну что, я сильно его испортила? — Прикусив губу, сестренка принимается вытирать стол. — Там что-нибудь важное?

— Не знаю. Кажется, там какой-то код. — Я машу письмом перед ее лицом.

— Честно? — Тэсс выхватывает у меня письмо и морщит лоб. Сейчас она до смешного похожа на Отца, ломающего голову над переводом. — Это шифр Цезаря, — спустя минуту сообщает она.