Дина Оттом - Двери в полночь

Они были в осаде. Чего ждать дальше? Исчезновения продуктов? Вряд ли это осуществимо, ведь люди смогут их покупать, а значит — достанут и нелюди. Но что начнется? Массовые грабежи, не обойдется и без увечий, вампиры быстрее всех потеряют контроль и выйдут на улицы в поисках еды…

Паника. Хаос. Смерть.

Что дальше? Второй по населению город страны сходит с ума. Ввод войск? Почему бы нет? Если появятся достоверные свидетельства существования тех, кого существовать не должно, — всему конец. Они не смогут противостоять военным силам, которые сюда введут. Какое-то время — определенно, но рано или поздно сдадутся.

Неужели он…

Нет, даже мысленно произносить слово «победил» было больно. Это был его город, его ребенок, воспитанный и взращенный, на который он смотрел с гордостью, как учитель смотрит на своего ученика, получающего Нобелевскую премию. И он его не отдаст.

В дверь постучали. Шеферель поднял голову и прищурился:

— Заходи.

Оскар заглянул, проверяя нет ли еще кого в кабинете, вошел и встал, сложив руки на груди.

— У нас проблемы, — проинформировал его Шеферель.

— Я знаю, — кивнул оборотень, — потому и пришел.

— И? — Шеф достал сигарету и постучал ей о пачку — привычка, от которой он не мог избавиться с тех пор, когда у сигарет еще не было фильтра. — У тебя есть решение?

— Возможно.

— Завидую, — он щелкнул зажигалкой, — потому что у меня его нет. Никто не может выехать из города. Не находят дорогу.

— А Чирик?

— Отослал с первой же волной. Не доехали. Завернуло примерно у «Московской».

Оскар вздохнул и пододвинул себе одно из кресел.

— Ты знаешь, чего именно хочет Доминик?

Шеферель пожал плечами, выпуская струю дыма.

— Город. Как всегда. В Москве, насколько я знаю, все еще проблемы с нижним отражением.

— А ты не знаешь, почему? — прищурился оборотень. — В жизни не поверю, что ты об этом не думал.

— Конечно думал! — Шеф встал из-за стола, обошел его и по привычке уселся сверху. — Может быть, дело в том, что там не было никого из моей семьи. Здесь был наш дом, про остальные города ты знаешь. Не у каждой же деревни быть отражению!

— Но Москва — огромный город, — Оскар положил руки на спинку кресла, — там точно накопилось столько эмоций, что уже давно пора бы появиться Тени!

— Ну не знаю я! — взорвался Шеферель. — Может быть, дело в пожаре! Может быть — в переносе столицы!

— А может быть, что его что-то блокирует?

Шеф оглянулся на Оскара, недоуменно приподняв брови:

— Это как?

— Не знаю, — тот приподнял плечи, — просто мысль.

— И?

— Если у Доминика будет свой город, он отстанет от нашего.

— Сам-то понял, что сказал? — усмехнулся Шеф. — Это когда это кому было достаточно того, что он имеет?

Они замолчали, обдумывая ситуацию.

— Почему ты не сказал, где был? — наконец спросил Шеф.

Оборотень снова пожал плечами:

— Ты ведь и так знал.

— Знал, — Шеферель кивнул, давя окурок в пепельнице, — но ты должен был мне сказать, что был у него.

— А ты должен был мне сказать, что Изабель жива.

Рука Шефереля замерла, оставив пальцы упертыми в фильтр сигареты. Он прикусил губы, дернул головой.

— Так вот, значит, как. И что же он тебе предложил?

— Ничего неожиданного. Сестру.

Шеф кивнул, не оборачиваясь, встал, сделал несколько шагов. Посмотрел в желтые глаза Оскара:

— Ты ведь меня понимаешь, правда?

— Понимаю, — тот вздохнул, — это меня и убивает. Сначала я злился, честно скажу. А сейчас — понимаю.

— И что теперь? — Шеф стоял напротив него, засунув руки в карманы брюк и откинув плащ.

Оборотень поднял на него долгий, непроницаемый взгляд:

— Не знаю.

— Понятно, — Шеферель кивнул и развернулся. В эту минуту в кармане запиликал мобильник. Он с тоской воззрился на экран, но выражение лица его вдруг переменилось. — О, кто к нам приехал! — Он повернулся к удивленному Оскару и кивнул на дверь: — Пошли встречать — у нас гости!

Мышь с сомнением смотрела на молодого человека в длинном черном облачении. Не то чтобы в Институт не захаживали священники — всякое бывало. Однажды, помнится, как раз пришел один такой (как оказалось потом — шарлатан), а навстречу ему Черт выскочил в своем зверином облике. Неловко вышло, особенно когда оборотень, из лучших побуждений, перекинулся обратно в человека и спросил, не надо валидола и воды…

Словом, сейчас охранница смотрела на священнослужителя с искренним подозрением. Это был высокий, крепкий молодой человек с коротко остриженными светлыми волосами и ярким румянцем. Он ощутимо стеснялся, но серо-зеленые глаза искрились весельем, совершенно не подобающим его сану.

— Вы кого-то ждете? — наконец поинтересовалась Мышь, чтобы прекратить этот фарс.

Молодой человек быстро кивнул:

— Я уже позвонил. А вот, кстати…

Мышь обернулась, ожидая увидеть кого-нибудь из служащих-людей или, на худой конец, эмпата, обратившегося к вере, чтобы не сойти с ума, и встала как вкопанная.

Легко перемахнув турникет, Оскар раскинул руки навстречу священнику, за ним, улыбаясь, подошел Шеф. Оглянулся, подошел к Мыши и доверительно положил ей руку на плечо:

— Что с тобой, милая? Никогда не видела, как оборотень и священник обнимаются при встрече? Ну да ладно, я тоже нечасто вижу.

— А… Это… Он настоящий?

— Более чем, — кивнул Шеф, — служит в одном из столичных храмов.

— Он еще и из Москвы?!

Шеф оглянулся на гостя. Мужчины как раз что-то оживленно обсуждали, то и дело смеясь. Священник уже утирал слезы.

— Дорогая моя, ты столько времени служишь здесь и еще чему-то умеешь удивляться? — Шеф вздохнул. — Завидую.

Шеферель пропустил Оскара с гостем вперед и, прикрыв за собой дверь, защелкнул замок.

— Рад тебя видеть, Всполох, как живешь? — улыбнулся Оскар, кивая на кресло.

— Вашими молитвами, — улыбнулся тот, чем вызвал приступ хохота у обоих мужчин — ни один из них не был в церкви уже несколько веков. — Я так понял, что у вас тут не все в порядке?

— Да? — Шеф обошел стол и привычно выдвинул один из ящиков, доставая бутылку виски. — А какие слухи ходят по столице? Кстати, как ты сюда попал?

Священник приподнял густые брови:

— Что значит «как»? На поезде приехал вчера вечером. Сегодня вот к вам зашел. А что такое?

Шеф и Оскар переглянулись.

— Да так… А уезжаешь когда?

— Сегодня ночью. Да что у вас тут происходит? — Всполох переводил взгляд с одного на другого, ожидая разъяснений.

— Видишь ли, — Шеферель налил себе виски на два пальца, потом подумал и добавил еще, — вообще-то от нас никто из нелюдей уехать не может. У нас, как бы тебе сказать, блокада.

— Бло… что?! — Всполох откинулся в кресле, привычным жестом поправив крест на груди. — Блокада? Ребята, вы что, решили в Великую Отечественную поиграть?