Дина Оттом - Двери в полночь

— Я тоже, — тихо проговорила я, крутя в пальцах зажигалку, — хочу забыть обо всем.

За окном стало смеркаться, и я рефлекторно начала собираться. Марк удивленно приподнял брови, когда я выдала что-то типа: «Черт, уже темнеет — мне на работу пора», — но тут же, будто в подтверждение, запиликал телефон — Китти ворчливо интересовалась, собираюсь я сегодня «почтить группу своим присутствием или как всегда».

Подхватив рюкзак, я на минуту замерла, не зная, как попрощаться, и думая, что уходить мне совершенно не хочется. Послать бы сейчас весь этот «теневой» мир, да и остаться сидеть с ним до закрытия, а потом обосноваться в каком-нибудь баре, где, перебрав текилы, начать глупо заигрывать… Простые человеческие радости: волноваться, что о тебе подумают знакомые и кому ты звонила спьяну.

— Мне правда пора, — я вцепилась пальцами в «молнию» на куртке, оттягивая время, — хотя я бы хотела остаться…

Марк поднялся вслед за мной:

— Давай… давай просто встретимся еще раз. Когда ты свободна? — Лампы висели слишком низко, неровным пятном выхватывая только столик и скрывая часть лица. Мне показалось, что его глаза в темноте блеснули.

Я задумалась ровно на секунду. Потом быстро написала на салфетке номер, предупредила, что на работе иногда приходится отключать телефон, и убежала на смену, кусая губы, чтобы не улыбаться.

Смена прошла на удивление спокойно — туман вел себя тихо, и даже Представители не нападали, а только мелькали где-то на периферии смазанными сизыми фигурами. У отражения Петропавловской крепости, правда, пришлось туго: деревянный остов, как всегда мрачной громадой расползшийся по крохотному острову, привлекал к себе множество Представителей. Сегодня его заволокло таким густым туманом, что я едва видела сломанный шпиль. Помню, как-то я спросила Шефа, в чем причина такой аномалии, а он, грустно ухмыльнувшись, спросил, знаю ли я, сколько человек там умерло от чахотки и пыток. История о беременной самозванке Таракановой, встретившей в крепости свой конец, преследовала меня еще несколько недель…

Однако сегодня все шло как-то легче, и даже Представитель, выросший передо мной по дороге к крепости, остался смазанным пятном, так и не успев принять конкретную форму до того, как я полоснула по нему когтями.

Китти какое-то время болтала о всякой чепухе, пока мы обходили с ней отведенную территорию, — из-за особенностей работы организма вампиры легко учат другие языки, и она говорила уже практически свободно — и вдруг замолчала, остановившись посреди дороги.

— Так, — она уперла руки в бока. Сегодня на ней была какая-то невозможная черная блузка с жабо, и жест выглядел довольно забавно, если бы только я не знала ее достаточно хорошо, — или ты мне говоришь, что с тобой сегодня происходит, или я пойду к… не знаю к кому, но я придумаю.

— Не к кому тебе идти, — я обошла ее и продолжила патрулирование, — моим нянькам больше не до меня. Так что смирись.

— И не подумаю, — она нагнала меня и пошла рядом, — значит, сама тебя достану. Ты какая-то не такая. Давно тебя такой не видела.

— Я его тоже давно не видела, — ухмыльнулась я.

— Кого?! — Китти чуть не споткнулась.

Наши жизни мы знали в пределах Института, неглубоко нырнув вглубь воспоминаний: Китти почти ничего не помнила до обращения, а мне было просто нечего рассказывать. Вампирша была уверена, что вся моя жизнь ограничивается нашими суровыми боссами и потерянно-найденным отцом.

Я порядком ее удивила, рассказав о Марке. Мы шли по песку, в который на окраине переходит город, испещряя его все более редкой брусчаткой. Высокие черные здания, больше похожие на какое-то живое существо, чем на союз камня и цемента, остались слева, упираясь острыми крышами в тяжелое багровое небо. Здесь не было ни солнца, ни луны — только густое, заложенное тучами небо, которое никогда не разразится грозой. Так… спокойно.

— И что ты собираешься делать? — Катарина выслушала мой рассказ, ни разу не прервав. Эмоции на ее лице менялись с такой скоростью, что оно казалось бесстрастным — вечная проблема с вампирами, — но мне показалось, что сложившуюся ситуацию она не одобряет.

— Не знаю, — я пожала плечами, — воспользуюсь возможностью?

— Какой это?

— Забыться. — Я поддала ногой камешек и посмотрела вперед, туда, где небо соединялось с землей, теряясь в тумане. — Я ведь говорила, что не собираюсь сдаваться этим… чарам Шефереля. И я действительно не буду.

— Ну да, конечно, — Катарина скептически дернула головой, — то-то я видела, как тебя без него… как это говорится? Сжимает?

— Плющит, — подсказала я, — да, есть такое. Но я не хочу становиться его комнатной собачкой, понимаешь?

— Мышкой.

— Ты еще издеваешься?

— Я всегда издеваюсь, это к делу не относится.

— Понимаешь, — я остановилась, заглядывая ей в лицо, — все это происходит будто не через мой мозг! Как будто у меня раздвоение личности, из которых одна я, а вторая — готова валяться у него в ногах! И меня это просто бесит!

Китти задумчиво покусала губу.

— Если тебе это поможет, то почему бы не попробовать… — наконец сказала она. — Только смотрит, не сорвись. Я имею в виду, не превратись при нем. Следы будет заметать сложнее, чем просто убить, поверь мне. Особенно если Шеф узнает, кем тебе приходится этот… смертный.

Я обещала быть осторожной, и мы закончили дежурство уже не возвращаясь к этой теме.

Когда уже пора было уходить, я вспомнила слова Китти о том, что никогда не знаешь, что готовит тебе завтрашний день, и, может быть, я тут в последний раз. Кто знает, куда попадают нелюди после смерти? Если верить церкви, то уж точно не в рай.

Пока еще не пришла моя очередь возвращаться Наверх, я украдкой оглянулась, мысленно прощаясь с Нижним Городом. Кто-то проводил здесь века, мне же досталось всего несколько лет. Что ж, я могла и вовсе никогда не узнать этого места.

Но пока что, на всякий случай, если вдруг завтра меня убьют, — прощай, Нижний Город.

Шеферель положил трубку и с силой ударил по столу. По дереву пошла кривая трещина, угрожая развалить монструозный предмет мебели пополам.

— Черт! Черт! Черт!!

Доминик опережал. Причем каким-то неведомым образом делал такие вещи в его городе, какие не мог осуществить он сам. Завернуть все дороги на выезд так, что их не могут найти сотрудники Института?! Да как это вообще возможно?! Обычные люди покидали город без всяких проблем, в этом не было сомнений — иначе возникла бы паника и множество сообщений на ТВ. Но никто из нелюдей не мог уехать.

Через двадцать минут его телефон разогрелся от звонков: те нелюди, которые не состояли на службе, но жили в пригороде или просто не имели отношения к НИИДу, звонили узнать, почему они уже по пятому разу проезжают одно и то же место.