Дина Оттом - Двери в полночь

— Да что ты! — Я не удержалась от сарказма. — А я и не заметила этого, когда твой главный враг пытался вывернуть мне руку!

Шеф замер. Медленно опустил руки и так же медленно обернулся ко мне. Льдистые глаза казались сейчас особенно холодными, на лице отразилось что-то нечеловеческое, как будто его истинная сущность на мгновение вырвалась наружу:

— Ты соберешь вещи. И уедешь сегодня вечером.

— Нет!

Он наклонился, оказавшись на одном уровне со мной, и прошипел:

— Не заставляй меня приказывать тебе!

— Ты знаешь, что приказы на меня не действуют! — Мои щеки полыхали, но я не собиралась отступать. Если Китти говорила правду, и вампиры не будут участвовать в грядущем бое, то Институту будет нужен каждый свободный нелюдь, даже такой слабый и неопытный, как я.

— Я могу сделать так, что подействуют, — тихо произнес он, и в этих словах было столько угрозы и силы, что меня затрясло, — или отправить тебя самолетом под капельницей, так что ты вообще ничего помнить не будешь.

Шеф медленно разогнулся и вернулся к разбору стола:

— Будешь жить в Праге, у моего приятеля, я его предупредил. А когда тут все успокоится, вернешься. Все.

Пару минут я стояла за его спиной, сжимая папку с билетом в руке, и злилась настолько, что едва могла сдержаться от превращения, но Шеф не обращал на меня никакого внимания. И тогда я решилась на последний шаг:

— Ты боишься проиграть, да? Боишься, что Доминик победит и вырежет здесь всех, кто имел к тебе хоть какое-то отношение? Я знаю, что вампиры не выступят с вами против него. Китти сказала, что по отделу не было приказа о воен…

Я даже не успела договорить — Шеф развернулся настолько быстро, что на мгновение показался смазанной фигурой. Схватив меня за плечи, он прижал меня к двери кабинета, вышибая воздух из легких:

— Да черт бы тебя взял! Ты — маленькая глупая девчонка! От тебя нет никакого прока! Только бесконечные проблемы! Ты соберешь свои чертовы вещи и уедешь из города сегодня же, ты поняла меня?! — Он встряхнул меня с такой силой, что моя голова ударилась о дерево двери. — Ты поняла меня?! Убирайся!

Шеф отпустил, и я соскользнула на пол, только сейчас понимая, что все это время ноги мои болтались в воздухе. Папка выпала, и я наклонилась за ней — руки трясутся.

— Ты же знаешь, мне будет плохо…

— Переживешь!

Подобрав с пола досье отца и конверт с билетом, я бросила на него последний взгляд — Шеф стоял спиной, не оборачиваясь, и мне показалось, что сквозь ткань плаща я видела проступившие кости, как будто одежда стала ему велика.

Когда я ушла, он продолжал что-то искать, так и не обернувшись, чтобы попрощаться.

Как только дверь за ней закрылась, Шеферель уронил руки вдоль тела и рухнул на кресло. Уперев локти в колени, он устало опустил лицо в ладони и просидел так несколько минут, не двигаясь и ничего не говоря.

Через пару минут раздался деликатный стук, и в кабинет вошла Айджес, на секунду нерешительно замерев у порога.

— Как прошло? — Она невесомо опустилась в кресло рядом.

Шеферель вздохнул, не поднимая головы:

— Не думал, что будет так тяжело.

— Кому из вас? — горько усмехнулась суккуб. Он раздвинул пальцы и поднял взгляд на нее. Улыбка Айджес мгновенно исчезла, она потянулась вперед и сжала его плечо: — Прости, я не хотела.

Они помолчали. Суккуб рассеянно оглядывала кабинет.

— Что теперь? — спросила она.

— Планирование, тактика, стратегия и поиски уязвимых сторон противника, — Шеферель с силой потер лицо, — причем всего этого много часов.

Айджес, поддав аккуратным ноготком какой-то лист, прикусила коралловую губку:

— Шеф?

— М?

— То, что она говорила, — правда? Что с нами не пойдут вампиры и все остальные?

Шеферель медленно, как будто с трудом, разогнулся:

— Не знаю, Айджес. Вампиры не обязаны. Ведьмы не обязаны. Здесь многие работают на контракте. Обязаны, по сути, только оборотни — они присягали Оскару, а он мне.

Он поднялся, торопливо хлопая себя по карманам. При словах об Оскаре во взгляде суккуба что-то изменилось, и Шеферель горько улыбнулся, глядя на нее:

— Не думала, что дойдет до такого, а? — Он попытался скрыть настоящие чувства за напускной веселостью, но они так давно знают друг друга, что перед Айджес можно не прикидываться.

— Я всегда на твоей стороне, ты же знаешь, — суккуб встала с кресла вслед за ним и, наклонившись, быстро поцеловала в щеку.

Взгляд Шефа потеплел:

— Хорошо, что ты вернулась.

Собрать вещи мне почти не дали. Дежурный Затылок, выполняющий, как оказалось, у Шефа роль личного цербера, постоял в дверях минут пятнадцать, глядя как я мечусь по квартире, а потом бесцеремонно вытащил наружу.

— Необходимое купите на месте, — он запер квартиру своим ключом и подтолкнул меня к лестнице. Спускаясь вниз, я успела оглянуться — мне хотелось сохранить в памяти хотя бы дверь того места, где какое-то время я была так искренне счастлива, пусть и недолго. Те теплые вечера, когда Шеф приходил из Института, и мы вместе смотрели какой-нибудь дурацкий вампирский ужастик, смеясь до колик, казались теперь просто выдумкой из другой жизни.

— Пытаться убежать бессмысленно, да? — на всякий случай уточнила я.

— Совершенно.

— Знаете, я вас ненавижу.

— Как будет угодно, — он забрал у меня рюкзак, — а это пусть лучше будет у меня. Надеюсь, вы взяли все, что нужно на первое время.

Я ничего не ответила, хмуро ступая вниз. Что я взяла? Документы, мамину фотографию, которую давно привезла с нашей старой квартиры и с тех пор хранила в ежедневнике. Карманное издание — «походный томик», как я это называла, — «Мастера и Маргариты». И простой черный «Крикет», которым всегда пользовался Шеф, — просто что-то, чего он касался.

— Да, у меня есть все, что нужно, — я вздохнула и в последний раз оглянулась на нашу квартиру. Ее уже не было видно.

Ехать на заднем сиденье было непривычно. Я пыталась уговорить Затылка разрешить пересесть на переднее место, но он был неумолим — мало того, еще и двери защелкнул.

— Да не собираюсь я на ходу из машины выпрыгивать, — мрачно заметила я, когда со всех сторон раздалось синхронное «щелк!».

— Вот и славно.

Мы ехали медленно — в городе уже начинались пробки. Прижавшись к стеклу, я пыталась насмотреться любимыми улицами в последний раз, чтобы хватило на всю оставшуюся жизнь. Знакомые здания, лепнина, даже новомодные бутики на Невском — все вдруг обрело ценность и смысл. Просто потому, что я видела их в последний раз. Здания исчезали за спиной, отражаясь в черном блестящем боку машины, и мне казалось, что город пытается попрощаться со мной, а я все выскальзываю из его протянутых рук…

— Попрощаться хоть можно? — Я только сейчас сообразила, что об отъезде не знает никто, кроме Шефа, даже Китти. Телефон Затылок отобрал у меня, как только появился у проходной Института.