Дина Оттом - Двери в полночь

В салоне было темно по сравнению с улицей и очень спокойно. Несколько студентов, прогуливающих пары и глазеющих на новинки, которые им не по карману. Парочка гламурных барышень, до сих пор ходящих в норковых полушубках чуть ли не на голое тело, как раз таки покупающих те самые новинки, которые не по карману студентам и не по надобностям им самим. Мобильные магазины — это тот еще срез общества.

Я подошла к услужливо улыбнувшемуся продавцу:

— Карточки принимаете?

— Да, — он кивнул, — только с молодым человеком закончу.

Я рефлекторно повернулась — и замерла. Это был Марк.

Те же бакенбарды, тот же хвост черных волос, та же открытая улыбка. Прошло около десяти лет, а он как будто и не изменился, только исчезла с лица юношеская мягкость, стал чуть жестче взгляд. Это точно был он: протягивал продавцу лист с тарифными планами очень характерным жестом — не просто двигал вперед руку, а распрямлял согнутые пальцы, так что бумага чуть не вылетала из них.

Марк.

В голове пролетело несколько ярких пятен: я жду у дверей техникума, когда он придет забрать Лилю, чтобы лишний раз увидеть его; он смеется и рассказывает какую-то историю толпе собравшихся вокруг девушек; сидит рядом со мной на ступенях, поссорившись с Лилей, и целует из жалости…

— Марк? — Имя сорвалось с губ прежде, чем я успела понять, что делаю.

Он обернулся, ища глазами окликнувшего, увидел меня, и на секунду по его лицу скользнула гримаса непонимания. А потом его брови поползли вверх:

— Черна?!

Я застенчиво улыбнулась, чувствуя, как стремительно краснею.

— Ничего себе! Сколько лет прошло! — Он оглядел меня с ног до головы. — И как ты… изменилась.

— Ну… да, что есть, то есть, — я не удержалась, чтобы не оглядеть себя. Да, Марк видел меня полноватой девчушкой с намечающимся вторым подбородком и животиком, который я усиленно прятала под свободными блузками.

— Погоди, — он мотнул головой, — это точно ты?

— Точно! — Я засмеялась.

— Чем докажешь?

Что-то подтолкнуло меня: привстав на цыпочки, чтобы достать до его уха, я прошептала: «Ты поцеловал меня, поссорившись с Лилей». Меня обдало ароматом его одеколона, который я помнила еще со временем учебы, трубочного табака и кожи от пиджака.

Марк замер, а я медленно отступила, вдруг почувствовав захлестнувшую нас обоих неловкость. Лукавая улыбка сошла с его лица, он смотрел на меня пораженно и в то же время задумчиво.

— Прости, это было наглостью, — я опустила глаза и развернулась уходить, — привет Лиле.

— Ее нет в городе, — поспешно сказал Марк у меня за спиной. Я обернулась, пытаясь понять, что он имеет в виду. У него было странное выражение лица, как будто он пытался сказать что-то, но другими словами. — Она в командировке.

На секунду я задумалась. Мне сейчас надо идти отсюда в Институт, говорить Шефу, что я о нем думаю, искать новый мобильный телефон, слушать, куда он попытается отправить меня на этот раз, чтобы спрятать от Доминика, пытаться доказать, что я тоже могу быть полезной…

Я развернулась:

— А я вот разбила телефон — с парнем поссорилась — так что пришла за новым, — я улыбнулась, — чуть ли не главная статья расходов.

Боги, где я этого набралась? Сколько пошлости…

Взгляд Марка потеплел, лицо расслабилось:

— Тебе помочь выбрать телефон?

— Было бы здорово, — я заметила, как направившийся было к нам продавец закатил глаза, и мысленно усмехнулась.

Как ни странно, телефон мы все-таки купили. Симку мне отдал Андрей, так что я просто вставила ее в телефон и позвонила Шефу. Он отвечал коротко и в конце концов сказал, что вообще занят. Я предупредила, что в Институт не вернусь до смены, а он ответил, что я могу делать что хочу. Бросив трубку, я пару минут почти искренне желала ему провалиться на месте со своими переменами настроения. Увидев мое состояние, Марк предложил зайти в кафе и поболтать — он никуда не торопился, да и не виделись давно.

Мы осели в одной из сетевых кофеен, которые я искренне любила и которые помнила еще со времен учебы, когда забивались туда всем курсом. Официанты здесь были неторопливы, еда ужасна, но кофе до сих пор варили вкусный, да и атмосфера сохранилась.

С трудом втиснувшись за круглый столик, мы с Марком почти одновременно воскликнули: «Поверить не могу, что я снова здесь!» — рассмеялись и проговорили, наверное, несколько часов. Посуда горой поднималась на крохотном столике, вынуждая нас сдвигаться все больше к краю, пепельница стремительно наполнялась окурками, воздух — дымом. Мы смеялись и вспоминали старое, рассказывали новости и порой грустили. Марк сказал, что у него несколько лет назад умер отец, я скупо рассказала про мать, представив официальную версию. Мы молча подняли чашки с черной жидкостью за упокой родных — и я повторила слова Шефереля о том, что предательство не продолжить жить или улыбаться, а забыть.

Говорить о настоящем оказалось сложнее нам обоим. Марк с трудом признался, что их с Лилей брак трещит по швам, и она постоянно сбегает от него в бесконечные командировки, зачастую даже не распаковывая вещи. Мне же было нужно скрывать слишком многое. В разговоре появились длинные паузы — я никогда не представляла, что мне придется разговаривать с кем-то из тех, кто знал меня по прошлой жизни, и никакой реалистичной версии настоящего не подготовила.

— Можешь не рассказывать, если не хочешь, — Марк тепло улыбнулся и коснулся моей руки, — я не хочу тебя заставлять.

— Да нет, — я затянулась сигаретой, — я хочу рассказать, правда, ты даже не представляешь, насколько! Просто не все могу…

Я посмотрела в его теплые темные глаза. Такие наивные. Такие… человеческие. Марк когда-то казался мне непохожим на остальных, но сейчас я отчетливо видела, насколько он человек. Самый настоящий, в хорошем смысле — не видящий ничего дальше собственного носа, задумывающийся над загадками мироздания не больше, чем это пристало интеллигентному человеку. Не пытающийся посмотреть дальше отведенных ему пределов. Такой упоительно обычный. Рядом с ним было спокойно и тихо, как будто я нажала на «паузу» в своей безумной жизни. Не было Доминика с его безумными планами, Оскара с мрачными тайнами прошлого или Шефа с бесконечными перепадами настроения. И я могла быть просто девушкой, которая никому ничего не должна.

— Я хочу рассказать, — повторила я, с внезапной грустью смотря, как тускло поблескивает в неярких лампах его испещренное царапинами обручальное кольцо, — только не стоит, наверное.

— Как скажешь, — Марк улыбнулся, выколачивая из трубки табак, — я хочу просто посидеть тут с тобой и на время забыть обо всем.

Он понял, что сказал, и стремительно покраснел. Кажется, мы с ним находились в абсурдно одинаковых ситуациях, хоть они и были совершенно разными.