Стивен Кинг - Корпорация «Бросайте курить» (сборник)

– Ты действительно собираешься бросить курить, Дик?

– Действительно. А если обращусь в полицию, банда местных громил сделает тебе подручными средствами пластическую операцию.

– Я очень рада. Даже если ты снова закуришь, мы с Элвином все равно благодарим тебя за заботу.

Ночью он спал плохо, дремал, просыпался, а часа в три проснулся окончательно. Курить хотелось так, что Моррисону показалось – у него небольшая температура. Он спустился вниз, прошел в свой кабинет, расположенный в глубине дома. Эта комната была без окон. Моррисон выдвинул верхний ящик своего стола, как завороженный уставился на коробку с сигаретами, огляделся, облизал губы.

Постоянная слежка в течение первого месяца, сказал Донатти. Потом два месяца за ним будут следить по восемнадцать часов в сутки. Четвертый месяц (именно тогда большинство клиентов закуривают) снова двадцать четыре часа в сутки. Потом двенадцать часов выборочной слежки каждый день до конца года. А затем? До конца жизни слежка возобновляется в любое время.

До конца жизни.

– Мы можем проверять вас каждый второй месяц, – объяснил Донатти. – Или через день. Или через два года организуем круглосуточную слежку. Все дело в том, что вы этого знать не будете. Если закурите, это можно сравнить с тем, что вы будете играть с нами нашей крапленой колодой. Следят они или нет? Схватили уже мою жену или послали своего человека к сыну? Здорово, правда? А если вдруг и выкурите тайком сигарету, у нее будет ужасный вкус, вкус крови вашего сына.

Но сейчас, глубокой ночью, они не могут следить за ним в его собственном кабинете. В доме тихо, как на кладбище.

Почти две минуты он не мог оторвать взгляда от сигарет в коробке, потом подошел к двери, выглянул в пустой коридор, вернулся обратно, снова уставился на сигареты. Ужасное видение явилось ему: ни одной сигареты в жизни. Как он сможет изложить сложную проблему недоверчивому клиенту без небрежно дымящейся в руке сигареты, когда он подходит к графикам и планам? Как сможет без сигареты вынести бесконечные садоводческие выставки Синди? Как сможет проснуться утром и начать день без сигареты, пока пьет кофе и читает газету?

Моррисон проклял себя за то, что влез в эту историю, проклял Донатти, а самые страшные проклятия послал Джимми Маккэнну. Как он мог так поступить? Сукин сын, ведь все знал! У Моррисона задрожали руки от желания схватить за горло иуду Маккэнна.

Украдкой он снова оглядел кабинет, полез в ящик, взял сигарету, поднес ко рту и застыл, склонив набок голову.

Еле слышный шорох раздался из стенного шкафа? Еле слышный. Разумеется, нет. Но…

Еще одна картина встала перед его глазами: кролик, прыгающий, как сумасшедший, под ударами электрического тока. Мысль, что Синди может оказаться в этой комнате…

Несмотря на то, что с утра он чувствовал себя отвратительно, завтрак пришелся Моррисону по вкусу. Поколебавшись секунду, после традиционной тарелки кукурузных хлопьев Моррисон съел еще яичницу. Он с раздраженным видом мыл сковородку, когда сверху спустилась Синди в халате.

– Ричард Моррисон! Ты в последний раз ел с утра яйца, когда наш пес Гектор был щенком.

Моррисон что-то недовольно проворчал. Выражение жены «когда наш пес Гектор был щенком» он считал по глупости равным другой ее фразе: «Все надо делать с улыбкой».

– Закурил уже? – спросила она, наливая себе апельсинового соку.

– Нет.

– К полудню закуришь, – весело заявила Синди.

– Хорошенькая из тебя помощница, нечего сказать! – обрушился он на жену. – Все вы, некурящие, считаете… а, ладно, чего тут.

Моррисон решил, что Синди сейчас рассердится, но она, похоже, смотрела на него с большим удивлением.

– Ты серьезно хочешь бросить курить, честное слово, серьезно?

– Конечно. Надеюсь, ты никогда не узнаешь, насколько серьезно.

– Бедняжка, – сказала жена, подойдя к нему. – Ты стал сейчас похож на живого мертвеца.

Сцены из жизни Ричарда Моррисона, октябрь – ноябрь:

Моррисон с приятелем, который работает на «Ларкин студиос», в баре Джека Демпси. Приятель предлагает Моррисону сигарету, тот крепче сжимает в руке стакан:

– Я бросил.

Приятель смеется:

– Больше недели не продержишься.

Моррисон ждет утреннюю электричку, поверх газеты «Нью-Йорк таймс» наблюдает за молодым человеком в синем костюме. Он видит его практически каждое утро, встречает и в других местах; в баре Онди, где Моррисон беседует с клиентом, в магазине грампластинок Сэма Гуди, когда Моррисон ищет альбом Сэма Кука. Однажды Дик видел этого молодого человека на местном поле для гольфа, где сам играет.

Моррисон выпивает в гостях – как же хочется закурить! – но он недостаточно выпил, чтобы решиться на это.

Он приезжает проведать сына, привозит ему большой мяч, который пищит, если его жать. Слюнявые восторженные поцелуи Элвина сейчас почему-то не так противны, как раньше. Моррисон прижимает сына к себе и понимает, что Донатти и компания поняли раньше его: любовь – самый сильный из всех наркотиков. Это пусть романтики спорят, существует ли она. Люди практичные уверены в этом и используют ее в своих целях.

Мало-помалу Моррисон утрачивает физическую потребность в курении, но избавиться от психологической тяжести не может, как и от привычки держать что-то во рту: таблетки от кашля, леденцы, зубочистку. Все это слабо заменяет сигарету.

И вот Моррисон попадает в гигантскую автомобильную пробку в туннеле «Мидтаун». Темно. Ревут клаксоны, вонь выхлопных газов, безнадежное рычание неподвижных машин. Внезапно Моррисон открывает перчаточный ящик, видит полуоткрытую пачку сигарет, секунду смотрит на них, хватает одну, прикуривает от автомобильной зажигалки. Если что-то случится, Синди сама виновата, дерзко говорит он себе. Черт побери, я же сказал ей выкинуть все сигареты.

Первая затяжка – его начинает раздирать страшный кашель. От второй у него слезятся глаза, третья – кружится голова. Он вот-вот потеряет сознание. Какой гадкий вкус, думает Моррисон.

И сразу нетерпеливо загудели клаксоны. Впереди машины поехали. Он гасит сигарету в пепельнице, открывает оба передних окна и начинает руками разгонять дым – беспомощно, как мальчишка, только что спустивший в унитаз свой первый окурок.

– Синди, это я, – позвал он.