Линкольн Чайлд - Танец на кладбище

Потом Нора изучила возможность проникновения сквозь стены. Она скрупулезно исследовала каждый камень, пробуя на прочность связывающий их раствор. Опять неудача. Камни плотно прилегали друг к другу, и ни один из них не шатался. Похоже, кладку стен и потолка недавно подновляли, и в ней не было ни единой трещины, за которую можно было бы зацепиться ногтем.

Дверь тоже была безнадежна — слишком массивная и прочная. Внутри не было ни замка, ни замочной скважины. Вероятно, она запиралась на засов с внешней стороны. В двери было прорезано небольшое оконце, забранное изнутри решеткой и наглухо закрытое металлическим ставнем. В подвале всегда стояла мертвая тишина — вероятно, он был надежно изолирован от внешнего мира.

Оставалось только одно: напасть на тюремщика, когда тот появится вновь. Но для этого надо иметь план действий и оружие.

Сначала Нора подумала о крюках, вбитых в стены и потолок, но они были слишком массивны, чтобы раскачать их или вырвать из кладки. Даже у ведра не было ручки. Ее единственное оружие — собственные руки, ноги, ногти и зубы. И она ими воспользуется.

Она нужна ему живой, во всяком случае, пока. Но зачем? Ему нужно продемонстрировать, что она жива. Ради выкупа? Возможно. Или она здесь в качестве заложницы? Можно только гадать. Единственное, что она знала наверняка, так это то, что, получив желаемое, он сразу же убьет свою жертву.

Все очень просто.

Нора удивилась своему спокойствию. Куда девался страх? Ответ был так же прост. После смерти Билла ей нечего было бояться. Самое страшное уже произошло.

Она приподнялась и села на полу. Потом сделала еще тридцать таких упражнений, чтобы размяться и разогнать кровь. От подобной физкультуры, да еще на голодный желудок, у нее моментально закружилась голова. Но когда головокружение прошло, она почувствовала неожиданный прилив бодрости.

План. Может быть, притвориться больной, заманить его в подвал, разыграть обморок, а потом напасть? Нет, это шито белыми нитками, и вряд ли он клюнет на эту удочку.

В следующий раз он может прийти для того, чтобы убить ее. Надо сделать так, чтобы он не смог выстрелить через прорезь в двери. Она спрячется, и ему придется открыть дверь и войти внутрь. Лучше всего притаиться за дверью. Темнота будет ей союзником. Когда он войдет, она использует свой единственный шанс. Соберет все силы и набросится на него. Будет метить в глаза. Этот человек убил ее мужа — теперь она в этом не сомневалась. Ненависть к нему придавала ей силы.

Нора мысленно представила, как все будет происходить. Открывается дверь, она кидается на похитителя, вцепляется ему в глаза, он падает. А потом она поднимает ружье и убивает его…

Ее мысли нарушил какой-то негромкий звук. Она, как кошка, скользнула к двери и присела на корточки, выставив вперед ногу, словно бегун, готовящийся к старту. Было слышно, как пришедший отпирает замок и отодвигает тяжелый засов. Дверь слегка приоткрылась, и на пол упал луч света. Открыться шире ей помешала Норина нога.

— А вот и я, — произнес мужской голос. — Пора на съемку.

Включенный прожектор камеры наполнил подвал ослепительным белым сиянием. Нора ждала, пока глаза привыкнут к свету.

И вдруг свет, обогнув дверь, ударил ей прямо в лицо. Она бросилась на похитителя, выставив вперед большие пальцы. Но яркий свет ослепил ее, и мужчина, бросив камеру, сумел перехватить ее руки, сжав их, как в тисках. Бросив Нору на пол, он со всей силой ударил ее ногой в живот. Потом, подняв камеру, отошел на пару шагов.

Нора, лежала на полу, судорожно ловя ртом воздух. Мужчина, скрытый в темноте, направил на нее объектив камеры.

Ее опять залил свет. В голове промелькнула мысль: «Это он убил моего мужа».

С неимоверным усилием Нора поднялась на ноги и снова кинулась на невидимую фигуру, но теперь мужчина был к этому готов. Он нанес ей удар в висок, отбросив на бетонный пол. В ушах у нее зазвенело, перед глазами заплясали светящиеся точки.

Свет камеры погас, мужчина отступил к выходу и стал закрывать дверь. Ощущая обморочную слабость, Нора поднялась на колени. Но прежде чем она смогла встать, засов был водворен на место. Вцепившись в дверь, она с трудом поднялась на ноги.

— Тебе конец, — выкрикнула она, стукнув кулаком в дверь. — Я тебя все равно убью.

— Все будет наоборот, маленькая сучка, — послышалось из-за двери. — Жди, я скоро вернусь.

Д’Агоста стоял у стены, скрестив на груди руки, и слушал, как Гарри Числетт важно инструктирует полицейских о предстоящей «процессии» в окрестностях Вилля — именно так выразился этот напыщенный осел. «Процессия, елки-палки», — саркастически произнес про себя д’Агоста. То, что Эстебан с Плоком получили разрешение на демонстрацию, совсем не означает, что они промаршируют мимо Вилля, распевая «Дайте миру шанс». Ведь прошлый раз толпа моментально пришла в возбуждение. Д’Агоста это видел, а Числетт — нет. Он уехал еще до того, как начался этот проклятый марш протеста. А теперь полюбуйтесь, стоит и величественно тычет в схемы на доске, распространяется о необходимой защите, контроле толпы и различных тактических нюансах так невозмутимо, словно устраивает бал с котильоном для «Дочерей американской революции». [39] «Дочери американской революции» — женская общественная организация, объединяющая потомков участников войны за независимость. Создана в 1890 г.

Слушая эти разглагольствования, д’Агоста невольно сжимал кулаки. Он уже пытался объяснить Числетту, что Нору, возможно, похитили обитатели Вилля и любые насильственные действия со стороны демонстрантов могут спровоцировать ее убийство. А это гораздо серьезнее, чем материально-техническое обеспечение демонстрации. Любая толпа склонна к агрессии и насилию. Жизнь Норы Келли висит на волоске. Но заместитель комиссара придерживался другого мнения. «Бремя ответственности ляжет на ваши плечи, — напыщенно произнес он. — Где доказательства, что Нора Келли находится в Вилле?» Тогда д’Агоста с трудом сдержался, чтобы не врезать ему под дых.

— У нас три контрольные точки — здесь, здесь и здесь, — вещал Числетт, водя указкой по схеме. — Две в центральных узловых пунктах и одна у входа в Инвудский парк. Из них будут поступать команды на передовые позиции.

— Раз-два левой, направо равняйсь, — пробурчал д’Агоста себе под нос.

— Похоже, заместитель комиссара Числетт не слишком верно оценивает обстановку, — произнес знакомый голос за его плечом.

Д’Агоста повернулся и увидел стоящего рядом Пендергаста.

— Добрый день, Винсент, — растягивая слова, произнес спецагент.

— Что вы здесь делаете? — удивился д’Агоста.

— Я пришел к вам.

— А где ваш дружок Бертен?