Юлия Басова - Ловушки памяти

– А если они решили взбунтоваться, захватить власть и установить свои порядки? Может, теперь им наплевать на ваши законы? – с вызовом спросила я, не отводя от Роберта глаз.

– Будешь настаивать, что ты – всего лишь обыкновенная девушка из России?

– Да, – я пожала плечами. Насчёт России – абсолютно верно!

– Но это же – неправда! – Лицо Роберта стало почти злым.

Я хотела возразить своему собеседнику, но вдруг издала протяжный стон, сама от себя не ожидая этого. Боль в покалеченной руке сделалась невыносимой. Каждый из осколков, стремился погрузиться как можно глубже под кожу, безжалостно разрывая мягкие ткани, буквально ввинчиваясь в плоть. Возникало ощущение, что огромный десятипалый хищник с силой вонзил свои острые когти в мою руку.

– Мила, пойдём, я помогу тебе, – голос Стронга сразу смягчился, – прости, что совсем позабыл про твои ссадины. Слишком увлёкся, вытягивая из тебя правду. Просто мне очень легко определить, к каким последствиям может привести та или иная рана. У тебя нет ни одной, которую можно было бы назвать опасной. Со временем они все затянутся без следа.

– Но как тебе удаётся знать это наверняка?

– Просто чувствую, вот и всё. Я могу облегчать страдания, лечить пулевые и ножевые ранения, глубокие раны, но редко это делаю.

– Почему? – морщась от боли, поинтересовалась я. – В нашем мире страданий твои способности оценили бы очень высоко.

Странно, но я сразу поверила в то, что он говорил. Почему он не может быть талантливым ещё в какой-то сфере, кроме кинематографа?

– Мне нельзя влиять на жизнь людей. Это запрещено, – будничным тоном пояснил Роб, закидывая мою руку себе на плечо. Он легко, словно пушинку, оторвал меня от пола и отнёс на кровать.

– Значит, – я помедлила, собираясь с мыслями, – мне ты тоже не поможешь. Придётся долго залечивать все эти раны совершенно обычным способом.

– Тебе помогу, – хрипло пробормотал англичанин, – только надо раздеться, Мила. Посмотри, во что превратилось твоё платье.

Моя одежда и впрямь выглядела не самым лучшим образом. На боку проступали тёмные пятна крови. Я даже усмехнулась про себя: «алое на алом». Кое-где платье было порвано. Да, сегодня был не самый лучший для него день. Скорее всего, с этим роскошным подарком отца мне придётся навсегда распрощаться.

Я села на кровати и стала послушно раздеваться, не обращая внимания на то, что Роб внимательно следил за каждым моим движением. Боль начисто лишила меня всякого стеснения. Я не могла думать ни о чём другом, кроме руки. Она невыносимо саднила, отекая прямо на глазах, и единственной мыслью было: «Только бы не заражение крови!»

Оставшись в одном нижнем белье, я запоздало поинтересовалась у Стронга:

– И чем же я отличаюсь от других? Почему именно мне ты решил помочь?

– Ради тебя я готов нарушить любой закон, – спокойно сказал Роб, и взял меня за руку. Он провёл по ней тыльной стороной ладони. Сразу захотелось спать, но я стоически боролась с этим желанием. Мне было невероятно любопытно, что делает Роберт. Казалось, он был спокоен, как удав. Его ладонь уже не касалась моего предплечья, а парила над ним. Это выглядело так, будто он сканирует информацию, записанную где-то на поверхности кожи. Он снова провёл рукой в сантиметре от моего предплечья, и вдруг его пальцы всколыхнулись, совершив резкое движение вверх. В эту же секунду я ощутила, как десятки крошечных осколков вырвались из моей плоти и устремились к раскрытой ладони англичанина. Я ахнула, поражённая необычным зрелищем: малюсенькие фрагменты стеклянного стакана вполне организованно вращались в воздухе между моей рукой и ладонью Стронга, образуя небольшую воронку, переливающуюся и искрящуюся в свете прикроватной лампы.

Роб дотянулся до тумбочки и взял фужер для шампанского, из которого мы с ним по очереди выпивали. Я, словно зачарованная, ждала, что же будет дальше. Воронка из мелкой стеклянной пыли по-прежнему переливалась в искусственном свете. Роберт поднёс к ней фужер и провёл раскрытой ладонью, перемещая воронку на новое место жительства. Стекляшки со звоном обрушились в бокал, наполнив его почти доверху.

Стронг помахал им перед моими глазами и с усмешкой спросил:

– Хочешь, оставим на память?

Я задумчиво посмотрела на содержимое фужера: нет, пожалуй, не хочу. Острые стёкла, омытые моей кровью, – не лучшее воспоминание. По крайней мере, для меня.

Почувствовав моё настроение, Роб посерьёзнел и встал с кровати. Достав из мини-бара бутылку водки, он щедро обработал свежие раны и задумчиво сказал:

– Нам нужны бинты.

– Роб, не стоит… Спасибо и за то, что ты уже сделал, – я благодарно улыбнулась. – Перевязка – не самое главное в нашем случае, не так ли? Кстати, а что мне делать с лицом и посиневшей шеей?

– Здесь только время поможет, – Роб с нежностью посмотрел на меня, – заживёт само. Знаешь, ты такая трогательная, такая прекрасная, даже в нынешнем состоянии.

– Спасибо, – я слегка смутилась, не ожидая подобных слов от Роберта, – но, если бы ты вовремя не появился в моём номере, я была бы ещё красивее. Ещё больше ссадин и синяков. Знаешь, что они сделали со мной в прошлый раз?

– Нет. Расскажи. – В глазах Стронга зажегся неподдельный интерес.

– Но сначала объясни, почему ты решил вернуться после всего того, что я тебе наговорила? – потребовала я.

Теперь, ощущая себя вполне здоровой, я снова стала любопытной, словно кошка.

– Почувствовал, что тебе угрожают, и не смог игнорировать этот факт, – просто ответил Роб. – Твоя очередь.

Я с сомнением покосилась на свою руку, которая, впрочем, заживала буквально на глазах, поудобнее устроилась на подушках и стала описывать Роберту тот вечер, когда я впервые столкнулась с Вигиланами у себя в доме.

Рассказала о том, как они впервые заговорили со мной. Как стали угрожать и как я испугалась, но, повинуясь своей странной особенности, начала дерзить в ответ на их угрозы и потому чуть не задохнулась в толще горячего песка. Как вскоре очнулась в наполненной до краёв ванне со вскрытыми венами. Описание эпизода, когда я выскочила из кроваво-красной воды и начала судорожно обрабатывать порезы на руках, удалось мне особенно. Смеясь, я поведала Робу, как поспешно избавлялась от песка, на глазах превращавшегося в пепел:

– Больше всего я боялась, что мать захочет пожелать мне спокойной ночи и придёт ко мне в комнату. Там ведь повсюду валялся этот странный пепел. Она наверняка подумала бы, что я решила поджечь дом!

Мне захотелось, чтобы Стронг воспринял этот эпизод из моей жизни не как трагическое событие, а как забавный инцидент. Типа, со всеми бывает! Зачем нагонять тоску и рассказывать, как мне на самом деле было страшно тогда?