Рэмси Кэмпбелл - Ужасы

Через некоторое время она попросила меня остановиться. Я спросил, в чем дело, но она ничего не объяснила и выглядела рассерженной. Я вывел ее через запертые двери с помощью своей магнитной карточки, проводил к ее машине — единственной на парковке, — потом смотрел, как она уезжала. Выезд с односторонним движением от магазина на дорогу идет по длинной системе рамп и объездов, но она почему-то не срезала путь и выезжала отсюда очень долго. Больше мы не встречались.

Вернувшись в магазин, я шел между металлическими стеллажами в тридцать футов высотой. Звук собственных шагов напоминал мне поступь тюремной охраны. Мне казалось, что упаковки с мебелью надвигаются на меня со всех сторон.

Я прошел обратно через секции с кухнями и направился вверх по лестнице в неосвещенный проход — к кафе. Мои товарищи еще не вернулись с обхода: большое окно, выходившее на безмолвную игровую комнату, не светилось.

Там было совершенно темно. Я приблизил лицо к стеклу и уставился на темные очертания предметов, которые, я знал, были лесенками; домик Венди — небольшой квадратик, сереющий на фоне окружающей его черноты, — дрейфовал на волнах пластиковых шариков. Я включил фонарик и посветил в комнату. Под лучом света шарики вспыхнули яркими цветами, потом луч сместился, и они снова стали черными.

Я вошел в ясли и уселся в кресло воспитателя, маленькие детские стульчики стояли полукругом передо мной. Так я сидел в темноте и слушал. Слабый светло-оранжевый свет фонарей лился сквозь стекло окна, полная тишина чередовалась с едва слышным шумом от дороги за парковкой, когда мимо проезжала машина.

Я взял книжку с подлокотника кресла и открыл ее, посветив себе фонариком. Сказки. «Спящая красавица» и «Золушка».

Раздался звук.

Тихий глухой удар.

Я снова услышал его.

Стук бьющихся друг о друга шариков в игровой комнате.

Я моментально вскочил, вглядываясь сквозь стекло в темноту комнаты. «Пум-пум» послышалось снова. Через секунду я уже стоял вплотную к окну, подняв фонарик. Я затаил дыхание, по телу бежали мурашки.

Луч фонарика скользил над лесенкой, к окну и обратно, отбрасывая тени в проходы. Я направил его вниз — туда, откуда слышался звук ударяющися шариков, и за мгновение до того, как луч осветил их, слой шариков всколыхнулся, и они посыпались друг за другом в маленькую воронку. Будто что-то зарывалось в них.

Я стиснул зубы. Снова направил луч фонарика на шарики, но теперь все было спокойно.

Я еще долго шарил лучом по маленькой комнате, пока рука с фонариком не перестала дрожать. Не пропуская ни дюйма, я обследовал каждый уголок комнаты, пока не заметил шарики на самой вершине лесенки, у самого края. Тогда я понял, что один или два шарика, должно быть, просто скатились вниз, мягко стукнувшись; у меня вырвался долгий и шумный вздох облегчения.

Я тряхнул головой, опустил руку — луч фонарика тотчас скользнул вниз, и игровая комната снова погрузилась в темноту. И в этот самый момент, когда черные тени уже ринулись обратно, у меня внутри все похолодело: я увидел маленькую девочку в домике Венди; она смотрела на меня.

Товарищи по смене не могли меня успокоить.

Они нашли меня в игровой комнате, я кричал и звал на помощь. Я открыл обе двери и вышвыривал шарики в ясли и проходы, они раскатывались и отскакивали во все стороны — вниз по лестнице к главному входу, под столики в кафе.

Сначала я постарался успокоиться. Я знал, что главное было не испугать девочку, она и так, должно быть, уже была напугана. Я прохрипел что-то нечленораздельное, что должно было прозвучать как радостное приветствие, и вошел внутрь, постепенно приближая свет фонарика к домику Венди так, чтобы не ослепить ребенка, продолжая нести всякий вздор, который только мог прийти мне в голову.

Когда я понял, что она снова зарылась в толщу шариков, я прикинулся клоуном и попытался притвориться, что мы играем в прятки. Я с ужасом осознавал, как, должно быть, выгляжу в ее глазах в своей униформе, да еще и неся весь этот бред.

Но когда я добрался до домика Венди, там никого не оказалось.

— Ее оставили! — продолжал вопить я, и когда они поняли, то зарылись в толщу шариков вместе со мной и принялись горстями раскапывать их и разбрасывать в стороны, но оба остановились гораздо раньше меня. Обернувшись, чтобы швырнуть очередную порцию шаров, я осознал, что мои напарники просто наблюдают за мной.

Они не поверили, что девочка была здесь и куда-то исчезла. Они сказали, что увидели бы ее, что она должна была бы миновать них. Они без конца повторяли, что я схожу с ума, но не пытались остановить меня, и наконец я очистил комнату от всех шариков, пока они стояли и ждали полицию, которую я заставил их вызвать.

Несколько дней я был не в состоянии выйти на работу. Меня лихорадило. Я продолжал думать о ней.

Я видел ее всего мгновение, пока не опустилась темнота. Девочке было лет пять или шесть. Она выглядела уставшей, испачканной, бледной и замерзшей, будто я смотрел на нее сквозь толщу воды. На ней была грязная футболка с изображением принцессы из мультфильма.

Она смотрела на меня широко открытыми глазами, плотно сжав губы. Грязные пухлые пальчики крепко сжимали край стенки домика Венди.

Полиция никого не нашла. Они помогли нам собрать шарики и засыпать их обратно в игровую комнату, потом отвезли меня домой.

Я все время думаю о том, как все могло бы сложиться, если бы хоть кто-то поверил мне. Не могу представить, как бы все обернулось. Когда через несколько дней я вернулся на работу, самое страшное уже произошло.

Если вы не понаслышке знакомы с такой работой, как моя, вы знаете, что бояться следует двух ситуаций.

Первая — это когда вы приходите на место и видите там скопление людей, нервных и возбужденных, они спорят и орут, расталкивая друг друга. Вам ничего не видно из-за толпы, но вы понимаете: эти люди так взбудоражены, потому что случилось что-то плохое.

Вторая ситуация — это когда вам тоже ничего не видно из-за толпы, но теперь люди реагируют иначе: они замерли на своих местах и как-то по-особенному молчаливы. Такое случается реже, но это куда хуже, чем первый случай.

Ту женщину и ее дочь уже увезли. Все, что произошло, я увидел позднее в записи.

Девочка пришла в игровую комнату через пару дней после первого визита. Как и в тот раз, она сидела одна, совершенно счастливая, напевая и разговаривая сама с собой. Ее минуты истекали, мать уже погрузила новую садовую мебель в машину и вернулась за дочкой. Женщина постучала в стекло, улыбнулась, малышка выглядела вполне счастливой, пока не поняла, зачем ее зовут.

На пленке видно, что она сразу начала вести себя совершенно иначе. Настроение у нее портится, она хнычет, потом внезапно поворачивается, бежит обратно к домику Венди и с грохотом падает в шарики. Мать терпеливо стоит у двери и продолжает звать ее, воспитательница стоит рядом с ней. Видно, что они разговаривают.