Рэй Брэдбери - Американские рассказы и повести в жанре ужаса 20-50 годов

— Как раз наоборот, старина, — объявил Сент-Джон. — Он обладал могучим умом, да, да, блестящим умом! Весьма неуравновешен — но ведь в нем всегда было нечто дьявольское. Он не просто занимался оккультными науками — он жил ими. Помню, как-то раз твой дядя заговорил со мной об этой Славной Руке, и через некоторое время при странных обстоятельствах был убит, — задушен, — какой-то журналист, который постоянно что-то пытался выведать у него, просто не давал проходу. Конечно, не исключено простое совпадение. В любом случае, есть о чем поразмыслить, не правда ли?

Он продолжал в том же духе; наконец Гаррик, душевные страдания которого усиливались с каждой минутой, почувствовал, что больше не в силах вынести эту пытку. Он предпочел бы принять смертельную дозу стрихнина. Под каким-то предлогом он сбежал от Сент-Джона, но разговор принес свои плоды — Гаррик впал в панику. Все же он просмотрел подшивку “Таймс” и нашел сообщение об убийстве журналиста: тогда все произошло точно так же, как в случаях с Ленноксом и Трефесном. Первым его побуждением было явиться с повинной в полицию, но потом здравый смысл взял верх. С тоскливым ужасом представил он себе, как отнесутся в Скотланд-Ярде к человеку, который заявит им: “У меня есть Славная Рука, которой я убил профессора Леннокса и доктора Трефесна. Только я не хотел никого убивать, все вышло случайно”. Вероятно, его запрут в сумасшедшем доме.

Стоя посреди оживленной улицы, — рядом проносятся трамваи, машины, автобусы, вокруг море людей, неподалеку бдительно следит за порядком полицейский, — Гаррик чувствовал, что от привычной жизни его отделяет какая-то невидимая стена. Он словно спал, и хотя был способен видеть и слышать, что происходит, никак не мог проснуться. Гаррик не верил в реальность таких вещей, как эта “Славная Рука”. Он не признавал магию, ее существование противоречит научным представлениям о мире; с другой стороны, странная гибель Леннокса и Трефесна — свершившийся факт. Следовательно, необходимо провести эксперимент. Несмотря на то, что Гаррик целый день ничего не ел, он не чувствовал голода. Растерянный и опустошенный, он отправился домой.

Его мысли все чаще обращались к черной книжке, хранящейся в потайном ящике. Наконец, пересилив отвращение к тому, что лежало рядом, он вытащил ее. Это был дневник покойного, заполненный короткими записями. По большей части, вполне безобидные астрологические наблюдения, но, терпеливо листая страницы, Гаррик нашел несколько странных мест, еще больше усиливших подозрения: «Сегодня наконец-то добыл ее». (Руку?) «21-е. Покончил с Бартоном. Слава моей славной! Отныне и вовеки!» Задушенного журналиста звали Бартон; его убили 21 апреля, почто десять лет назад. «Свечка больше не понадобится: Руке уже не нужно быть невидимой».

Гаррик положил дневник на место. Помедлил, глядя на Руку, вынул ее и опустил в карман. Он принял твердое решение: необходимо выяснить раз и навсегда, действительно он стал обладателем так называемой Славной Руки, или гибель Леннокса и Трефесна сразу после того, как он пожелал им смерти («Да не коснется зло уст того, кто владеет мной») — случайное совпадение. Невероятно, даже абсурдно, но Гаррик, считавший себя джентльменом и приученный быть джентльменом при любых обстоятельствах, решил провести этот опыт на себе. Однако у него недоставало смелости; наконец, оценив ситуацию с присущим ему чувством юмора, он нашел приемлемое решение.

Он вызвал такси и отправился к дому Ленноксов в Сент-Джонском лесу. Там его встретил сын покойного профессора.

— Ричард, я прошу тебя кое-что сделать, — сказал ему Гаррик. — Сегодня вечером, не позже полуночи, ты должен взять предмет, который я сейчас держу, и зажав его в руке, пожелать мне смерти. Скажи это вслух, но главное — пожелай в душе. Подожди какое-то время после моего ухода: дай мне возможность отойти подальше. А когда все сделаешь, положи предмет и выйди из комнаты. Потом возвращайся и посмотри, лежит он на прежнем месте или исчез.

Он протянул Ричарду сморщенный комочек.

— Ничего не понимаю, — задумчиво произнес сын Леннокса. — Кстати, ваш «предмет» похож на человеческую руку. Послушайте, Гаррик, как я могу желать вашей смерти?

Немного волнуясь, Гаррик взглянул на него. — Видишь ли, не исключено, что я виновен в смерти твоего отца.

Молодой Леннокс смотрел на него в полном недоумении.

Гаррик нервно промокнул лоб носовым платком. — Ты сделаешь это, Ричард?

— Да, конечно, раз вы настаиваете.… Как понимать ваши слова насчет отца?

— Неважно, — произнес Гаррик со слабой улыбкой.

Он вышел за дверь и отправился домой. Как только особняк Ленноксов скрылся из виду, оглянулся и внимательно осмотрел дорогу за собой. Так он делал время от времени, вглядываясь в темноту, стараясь различить движение за спиной. В конце концов, постоянное ожидание и страх настолько подействовали на него, что остаток дороги пришлось проехать на такси. Но и дома Гаррик не испытал облегчения: сидел у камина, уставясь на часы, следил за движением минутной стрелки; при малейшем звуке вскакивал и тянулся к кочерге. Он больше не чувствовал себя в безопасности. Теперь Гаррик верил во все, от легенд про магическую силу Руки и записей в черном дневнике, до невероятных объяснений недавних событий, вселявших чувство полной беспомощности перед лицом неминуемой развязки.

Не в силах дальше пассивно ждать, он решил уехать отсюда, найти место, где Рука не сможет разыскать его и там укрыться. Кингс Кросс, подумал он, и немедленно отправился в путь, без шляпы и багажа. До вокзала доехал на такси; очутившись здесь, рядом с грохочущими поездами, готовыми умчать его за сотни миль от страшной угрозы, он вздохнул с облегчением. Гаррик сидел в просторном светлом зале, мимо проходили толпы людей; казалось, теперь можно расслабиться. Но мысли о руке неотвязно преследовали его; Гаррик внимательно следил за входом, бросал нервные взгляды под ноги идущих, стараясь уловить движение маленького тельца. Зал был переполнен; в дверях постоянно мелькали люди, но он продолжал следить, пока не почувствовал, что начинает сходить с ума; кроме того, на него уже стали оглядываться: пожилой мужчина в очках, без шляпы, явно напуганный чем-то, дико озирающийся по сторонам.

Он вдруг вспомнил, что с минуты на минуту должен отойти ночной шотландский экспресс. Подчиняясь внезапному импульсу, вскочил со скамейки, купил билет и поднялся в вагон. В купе никого кроме него не оказалось — лучшего нельзя и пожелать. Гаррик плотно закрыл окна, запер дверь и наконец в изнеможении опустился на диван. Его била нервная дрожь; тяжело дыша, словно только что бежал изо всех сил, он забился в угол. Кажется, получилось, — здесь она не сможет найти его, он не почувствует железную хватку бескостных пальцев на шее.