Роберт Киркман - Ходячие Мертвецы: Восхождение Губернатора

— Пока с нами сила и мы держим наш разум при себе, мы непобедимы.

— С одним пистолетом? — говорит Ник.

— То есть, мы даже не можем использовать его, не привлекая их внимания.

— Мы обследуем другие дома на предмет оружия. Эти богатые ублюдки обычно очень любят охотиться на оленей, может мы даже найдем глушитель для Ругера… да что там, мы можем его сделать. Видишь мастерскую внизу?

— Да ладно, Филип, кто мы — оружейные мастера? Я имею в виду… всё, что у нас есть для самозащиты сейчас — это несколько…

— Филип прав.

Голос Брайана пугает всех — его хриплый, свистящий, уверенный тон. Он отодвигает свою кашу и бросает взгляд на брата.

— Ты прав.

Филип, возможно, был более остальных шокирован уверенностью в гнусавом голосе Брайана. Брайан встает, обходит стол и всталет в дверном проходе, ведущем в просторную, хорошо обставленную гостиную. Свет здесь не включали и комната наполнялась неясными тенями. Брайан указал на фронтальную стену.

— Основная проблема в передней части дома. По бокам и сзади дом достаточно защищён высоким забором. Мертвецы вроде бы не способны проходить сквозь барьеры и тому подобное… а в этом квартале у каждого дома задний двор обнесён забором. — На мгновенье кажется, что Брайан собирается закашляться, но он сдерживается, поднеся руку ко рту. Рука его дрожит. Он продолжает: — Если бы мы умудрились, как бы, одолжить материалы из других дворов, других домов, мы бы смогли возвести стену перед домом, и, возможно, перед соседскими домами тоже.

Бобби и Ник смотрят друг на друга, никто не реагирует, пока Филип, наконец, не произносит, слабо улыбаясь:

— Предоставим это студенту.

Уже очень давно братья Блейк не улыбались друг другу. Но теперь Филип видит, что, по крайней мере, его недотёпа-неудачник братец хотя бы стремится быть полезным, хочет сделать что-то существенное, хочет возмужать. И Брайан словно бы впитывает уверенность от поддержки Филипа. Ник неуверенно задаёт вопрос:

— Но как надолго? Я чувствую себя здесь как затаившаяся утка.

— Мы не можем знать, что произойдет, — отвечает Брайан своим некрепким, но вместе с тем одержимым голосом.

— Мы не знаем, в чём причина всего происходящего, и как долго это продлится… Они могут всё разрешить, прийти сюда с антидотом, например… забросать всё химикатами из авиараспылителей. В Центре Контроля Заболеваний волне это всё может быть… мы же не знаем. Я считаю, Филип полностью прав. Нам следует приглушить наши двигатели ненадолго.

— Чертовски верно, — подтверждает Филип Блейк с усмешкой и со всё ещё скрещенными на груди руками. Он подмигивает брату. Брайан подмигивает в ответ, удовлетворенно кивает и убирает с глаз прядь волос, тонкую, словно струна. Он чуть заполняет воздухом свистящие лёгкие и триумфально идет до бутылки со Скотчем, стоящей на столе рядом с Филипом.

Схватив бутылку с наслаждением, которого не демонстрировал годами, Брайан подносит её к губам и делает солидный глоток с победным самодовольством Викинга, празднующего успешную охоту. Он тут же вздрагивает, сгибается и взрывается кашлем. Половина спиртного из его рта расплескивается по кухне, а он кашляет и кашляет, и отчаянно хрипит. Минуту остальные просто стоят, уставившись на него. Малышка Пенни, ошеломленно вытаращив свои огромные глаза, вытирает капли алкоголя с щеки.

Филип смотрит на братца с жалостью и умилением, затем переводит взгляд на своих приятелей. В другом конце комнаты, Бобби Марш борется с душившим его смехом. Ник старается подавить свою дрожащую ухмылку. Филип пытается что-то сказать, но не выдерживает и взрывается заразительным хохотом. Остальные следуют его примеру.

Вскоре уже всех охватил истеричный смех, даже самого Брайана, и впервые с тех пор, как этот кошмар ворвался в их жизнь, они смеялись от души, избавляясь от чего-то тёмного и болезненного, таившегося в них.

Той ночью они решают спать по-очереди.

Каждый из них занимает отдельную комнату на втором этаже. Наследия бывших владельцев пугают их, словно жуткие музейные артефакты: наполовину заполненный стакан с водой на прикроватном столике; роман Джона Гришема, раскрытый на странице, которую уже никто никогда не дочитает; пара помпонов, свисающих с кровати с пологом, принадлежавшей девочке-подростку.

Большую часть ночи Филип сидит и смотрит вниз, на выход из гостиной, держа свой револьвер на кофейном столике неподалёку. А Пенни лежит, укутавшись в одеяло на разборном диване позади его стула. Ребёнок безуспешно стараетя уснуть. И около трёх утра, когда Филип обнаруживает, что его мозг рвется к тем мучительным мыслям о несчастном случае с Сарой, он видит уголком глаза, как Пенни беспокойно мечется и ворочается.

Филип нагибается к ней, поправляет её темные волосы и шепчет:

— Не можешь уснуть?

Маленькая девочка подтянула одеяло к подбородку и взглянула на него. Она кивнула головой. Её бледное личико казалось почти ангельским в оранжевом свете обогревателя, который Филип подставил к дивану. Снаружи, в шуме ветра, едва слышимый из-за жужжания обогревателя, не прекращался нестройный хор тяжелых стонов, словно волны накатывали на берег ада.

— Папа здесь, тыковка, не волнуйся, — говорит Филип мягко, прикасаясь к её щеке. — Я всегда буду рядом.

Она кивнула. Филип наградил дочку нежной улыбкой. Он нагнулся и поцеловал её над левой бровью.

— Я ничему плохому не позволю с тобой случиться.

Она вновь кивнула. В изгибе её шеи уютно устроился плюшевый пингвин. Она взглянула на игрушку и нахмурилась. Девочка поднесла пингвина к уху и изобразила, что слушает, как тот нашептывает ей секрет. Она подняла взгляд на отца.

— Папа?

— Да, тыковка?

— Пингвин хочет кое-что узнать.

— Что?

— Пингвин хочет знать, больны ли эти люди.

Филип сделал глубокий вздох.

— Скажи Пингвину… да, они больны. Они больше чем больны. И поэтому мы. избавляем их от страданий.

— Папа?

— Да?

— Пингвин хочет узнать, заболеем ли мы тоже.

Филип погладил девчачью щёчку.

— Нет, мадам. Скажи Пингвину, что мы собираемся остаться здоровыми как мулы.

Это, казалось, успокоило девочку настолько, что она смогла снова без страха посмотреть на тёмную пустоту.

До четырёх часов утра вторая бессонная душа в другой части дома задавалась бессчётными вопросами. Лёжа в смятых простынях, надев на тощее тело только футболку и шорты, дрожащий и покрытый плёнкой пота, Брайан Блейк разглядывал штукатурку на потолке в комнате мёртвой девочки-подростка и думал: не это ли конец света? Кажется, это Рэдьярд Киплинг говорит, что мир закончится "не взрывом, а всхлипами". Нет, минутку… это был Элиот. Т. С. Элиот. Брайан помнил заученное стихотворение, кажется "Пустые люди". Он выучил его на курсах по литературе двадцатого века в университете Гельфа. Образование определённо пошло ему на пользу.