Елена Усачева - Дом забытых кошмаров

Попятилась. Побежала. Жуть какая!

Не чуя под собой ног, Смиля промчалась все нужные и парочку ненужных перекрестков, старательно глядя на таблички улиц.

Все в порядке. Все хорошо. Знакомые названия. Никаких изменений.

То ли от бега, то ли от самовнушения, но стало легче. Как все-таки хорошо жить на свете! Сделала небольшой крюк, вбежала в родной подъезд. Никто ее больше не путал и не водил. От нее отстали. Она была свободна!

Когда дверь за ее спиной захлопнулась, погрузив в привычный стылый полумрак парадной, Смиля обрадовалась. Подойти бы ближе к стене, погладить ладонью такой знакомый кирпич, провести пальцами по облупившейся краске дверных косяков.

Стоило сделать шаг в темноту, показалось: в этом узком пространстве она не одна. Кто-то был еще. Кто-то, что так настойчиво кружил ее по городу, то заставляя идти к улице Гоголя, то прогоняя от нее. Кто-то, из-за кого родной дом перестал быть крепостью, надежной защитой, прочным убежищем… чем он там еще мог быть?

Шорохи, запахи, легкие движения. В голову неожиданно полезли старые истории про черные пятна, красные руки, крокодилов под кроватями и Черных женщин за темными шторами. Детские страхи радостно вынырнули из небытия и довольно потерли лапками, готовые напасть, вцепиться, напитав каждый атом трепетом.

Не помня себя, Смиля проскользнула в коридорную дверь, трясущимися руками открыла замок, ввалилась в квартиру. Равнодушно звякнул колокольчик – полые деревянные трубочки глухо отозвались на прикосновение деревянного язычка.

Смиля подняла руку, чтобы остановить это долгое раскачивание. Колокольчик замер. Но тревожный звук все плыл и плыл по коридору, заглядывал в комнаты.

– Мама! – на всякий случай позвала Смиля, хотя знала, что родители на работе.

Если только чудом…

Если чудеса на сегодня и были запланированы, то появление родителей в них не входило.

Топоток прокатился у нее прямо под ногами, Смиля крутанулась на месте. Пусто. Никого. Топот словно забрался в голову, поселился под волосами.

Вот снова! И опять никого!

Взвизгнув «Ой, мамочки!», Смиля рванула в свою комнату. Паркет встал перед ней стеной. Споткнувшись о воздух, Смиля со всего маху рухнула на пол, отбив колени и ладони. Во рту появился вкус крови. Пока соображала, чем таким приложилась и не откусила ли себе язык, топоток прошел совсем близко. Под чьими-то тяжелыми ногами дрогнул паркет. Качнулся воздух. Вот-вот перед ней кто-то появится, вот-вот коснется лица, вот-вот…

Из взметнувшейся пыли возникло невысокое бородатое существо. Коротенькая тощая лапка потянулась к Смиле. Все это было настолько неожиданно, что заставило забыть о сопротивлении. Ей ничего не стоило вскочить, заорать, оттолкнуть эту руку, но она не шевелилась. Смотрела, как маленький корявый пальчик приближается и, кажется, не дышала.

Человечек вдруг остановился, в его глазах, до этого добродушно улыбающихся, появилось тяжелое презрение. Перед тем как исчезнуть, он что-то в Смилю бросил. Смиля дернулась, крепче сжимая в кулаке сотовый. Звонко цокнула о лоб сушка, весело покатилась по паркету.

Ладони стали влажными. В дрожащих пальцах зазвонил телефон.

Синеглазка? Сама позвонила!

– Ладно, я тебе расскажу, что я увидела в Доме, – забормотала она. – Может, это тебя остановит. Может, тогда вы оттуда уберетесь!

– Вера, – начала Смиля. Не сейчас. Потом. Когда-нибудь. Когда все будут живы, а на небе засияет солнце.

– Я увидела, как Генрих убивает Эрика.

– Не надо! – взмолилась Смиля.

– Просто убивает. Как на войне. Люди друг друга не знают, но все равно стреляют. Без причин. Так и они. Просто убивали друг друга, и Гера победил.

– А ты? Что делала ты? – заорала Смиля.

– Я была там и хотела, чтобы Гера убил. И испугалась этого.

– Но ведь этого никогда не случится, – прошептала Смиля. – Они не будут убивать друг друга. – И сама не поверила своим словам.

– Это зависит от меня, – холодно отрезала Вера. – Вот что мне показал Дом. Не ходи туда! И вообще – забудь! Спасайся! Беги!

Вера завизжала, словно ей вдруг стало больно. Пискнул, отключаясь, телефон.

– То ли есть надо меньше, то ли спать больше, – пробормотала Смиля, на четвереньках отползая подальше от техники, несущей с собой столько боли.

Телефон снова медленно набряк светом, завибрировал, выплевывая из динамиков позывные. Два звонка и отбой. Условный сигнал. Кто-то предлагал собраться в установленном месте. Смиля осторожно приблизилась к трубке. В пропущенных звонках значился Ворон.

Этого еще не хватало. Гера звал ее к Дому. Лопату наточил? Белобрысая обзавелась парочкой кинжалов? Хотят осуществить Верин кошмар и уже кого-нибудь укокошить?

Смиля пинком ноги отправила мобильный в угол. Он вякнул, сообщая об смс. Или отругал хозяйку за своеволие?

«Я люблю тебя» – пришло от Януса.

Миленько. Очень. Бесконечный сериал, вписанный в один неправильно длинный день. Он бы еще добавил: «И хочу умереть с тобой в один час» – тогда бы все было вообще как нужно. Кому-то там.

Смиля поискала, куда бы засунуть мобильник, чтобы он вроде как был, но, с другой стороны, немного потерялся. Выключить – примчатся выяснять, что случилось. А так – не услышала. Очень хорошая отговорка.

Лучше места, чем карман банного халата, висящего под всеми полотенцами в ванной, найти было нельзя. Обзвонись теперь!

Заворчал гром, по подоконнику застучали быстрые капли. В гости, что ли, просятся?

Квартира недовольно засопела, наполнилась звуками, электрическим перемигиванием за окном. Ага! Не нравится!

В ее комнате что-то грохнуло, и Смиля свернула по коридору к себе. Толкнула дверь. Она обо что-то ударилась, качнулась обратно, но и в этот небольшой кусочек времени Смиля успела увидеть, что в комнате все перевернуто. Опрокинутый музыкальный центр беззвучно мигает огоньками.

Смиля осторожно прикрыла дверь.

Это была чья-то месть. Кто-то забрался сюда, чтобы наказать. Она унесла домового, теперь их дом остался без охраны.

Прошла по комнатам к кухне, врубила все телевизоры и музыкальные центры. Отыскала у папы радио и его включила. Оживила проигрыватели, нашла в компьютере самую шумную музыкальную группу. Звуковая завеса выгнала из головы ненужные мысли, заставила спрятаться страх. В грохоте, множестве разговоров и какофонии звуков ей стало хорошо. Она растворилась в этом. Может, кто и звонил. Может, куда-то и надо было идти. Смиле было все равно. За окном барабанил дождь.

Грохот в голове звучал и после того, как ушла полиция.

Кто залез? Почему перевернул только одну комнату, все разбил, но ничего не унес – вопросов было много. Мама пыталась убраться. Смиля этого не видела. В наушниках звучала бесконечная музыка. За ней не было слышно ничьих голосов. Особенно родительских. Они ругались.