Стивен Кинг - Дорожные работы

Фредди?

Фред?

Да где же ты, черт возьми?

На столе у него зазвонил телефон, и он взял трубку. – Доуз слушает.

– Ты сошел с ума, – ровным голосом проинформировал его Стив Орднер. – Совсем рехнулся.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что я лично позвонил мистеру Монохану этим утром в девять тридцать. Люди Тома Мак-Ана подписали сделку о покупке уотерфордского завода в девять часов утра. Объясни ты мне, ради Бога, что вообще происходит, Бартон, так твою мать?!

– Я думаю, нам лучше обсудить это при личной встрече, с глазу на глаз.

– Я тоже так думаю. А еще я думаю, что ты понимаешь, что тебе необходимо запастись большим количеством оправданий, если ты хочешь сохранить свою работу.

– Кончай играть со мной в кошки-мышки, Стив. – Что?

– Ты прекрасно знаешь, что у тебя нет никаких намерений оставлять меня на работе даже в качестве дворника. Собственно говоря, я уже написал свое заявление об увольнении. Оно уже запечатано в конверте, но я могу процитировать его тебе по памяти. «Я ухожу». Подписано: «Бартон Доуз». Ты меня понял?

– Но почему? – Голос Орднера звучал так, словно его слова нанесли ему физическую рану. Однако он не всхлипывал, как Арни Уокер. У него вообще были большие сомнения, что Стив Орднер когда-либо всхлипывал со дня своего одиннадцатого дня рождения. Всхлипывание – это удел людей, сделанных из куда более жидкого теста.

– В два, – предложил он.

– Хорошо, в два.

– Пока, Стив. – Барт… Он повесил трубку и тупо оглядел стену. Через некоторое время в кабинет заглянула Филлис. Она выглядела уставшей, расстроенной и изумленной, несмотря на свою шикарную прическу Пожилой Респектабельной Женщины. Вид ее босса, молчаливо сидящего в ободранном кабинете, едва ли был способен улучшить состояние ее духа.

– Мистер Доуз, мне идти? Я с радостью готова остаться, если только…

– Нет, идите Филлис. Ступайте домой.

Похоже, в ней происходила какая-то внутренняя борьба, и она собиралась еще что-то сказать. Заметив это, он отвернулся и посмотрел в окно, чтобы избавить их обоих от этого тягостного замешательства. Через пару секунд дверь тихо щелкнула, почти неслышно.

На нижнем этаже котел издал тонкий писк и стал остывать. Со стоянки послышался шум заводящихся моторов. Он просидел в пустом кабинете в пустой прачечной до тех пор, пока не настало время ехать на встречу с Орднером. Он прощался.

Кабинет Орднера был расположен в деловой части города, в одном из новых небоскребов, которые, учитывая разразившийся энергетический кризис, могли скоро выйти из моды. Семьдесят этажей сплошного стекла, не защищающего от холода зимой и от жары летом. Корпорация «Амроко» занимала пятьдесят четвертый этаж.

Он поставил свою машину на подземной стоянке, поднялся на эскалаторе в вестибюль, прошел через вращающуюся дверь и свернул направо к лифтам. Вместе с ним в лифте ехала чернокожая женщина с замысловатой африканской прической. На ней был надет облегающий джемпер, а в руках она держала блокнот для стенографических записей.

– Мне нравится ваша прическа, – неожиданно сказал он, сам не зная зачем.

Она холодно посмотрела на него и ничего не ответила. Ни одного слова.

Приемная Стивена Орднера была обставлена стульями современного дизайна и рыжеволосой секретаршей, восседавшей под репродукцией «Подсолнухов» Ван Гога. На полу лежал мохнатый ковер цвета устриц. Ненавязчивое освещение. Ненавязчивая музыка.

Рыжеволосая улыбнулась ему. На ней был черный джемпер, а волосы ее были сзади схвачены золотой тесемкой.

– Мистер Доуз?

– Да.

– Проходите, пожалуйста.

Он открыл дверь и прошел в кабинет. Орднер что-то писал за массивным письменным столом. Позади него было окно во всю стену, из которого открывался вид на западную часть города. Он поднял глаза и положил ручку.

– Привет, Барт, – сказал он спокойно.

– Привет.

– Садись.

– Надеюсь, наш разговор не займет много времени?

Орднер ответил ему пристальным взглядом.

– Знаешь, я хотел дать тебе пощечину, – сказал он. – Ты знаешь об этом? Все это время ходил по кабинету и мечтал о том моменте, когда влеплю тебе увесистую пощечину. Не ударить тебя, не побить тебя мне хотелось. А просто отвесить тебе смачную тяжелую оплеуху.

– Я это знаю, – сказал он, и это действительно было правдой. Он знал об этом.

– Я не думаю, что у тебя есть хоть малейшее представление о том, что ты натворил, – сказал Орднер. – Судя по всему, к тебе подъехали люди Тома Мак-Ана. Надеюсь, они заплатили тебе крупную сумму. Потому что я лично предложил назначить тебя вице-президентом этой корпорации. Для начала ты стал получать бы тридцать пять тысяч долларов в год. Надеюсь, они заплатили тебе больше.

– Они не заплатили мне ни цента.

– Это правда?

– Да.

– Тогда почему, Барт? Ради Бога, объясни мне, почему ты это сделал?

– А почему ты считаешь, что я должен тебе это объяснять, Стив? – Он взял предназначенный для него стул, стул для просителей, и переставил его на другую сторону массивного письменного стола.

На мгновение Орднер был в замешательстве. Он помотал головой, словно боксер, получивший чувствительный, но не очень серьезный удар в нос.

– Хотя бы потому, что ты пока еще мой подчиненный. Этой причины хватит для начала?

– Нет, не хватит.

– Почему?

– Стив, я был подчиненным и у Рэя Таркингтона. Он был настоящим человеком. Ты можешь испытывать к нему антипатию, но ты не можешь не признать, что он был настоящим. Иногда, когда с ним разговаривали, он портил воздух, или рыгал, или вытаскивал спичкой серу из ушной раковины. У него бывали настоящие проблемы. И иногда я бывал одной из этих проблем. Как-то раз, когда я ошибся в расчетах с одним мотелем, он схватил меня за грудки и швырнул об стенку. Но ты на него не похож, Стив, ни капельки. «Блу Риббон» – это для тебя так, игрушка, люди, которые работают там, – заводные человечки, вот кто они для тебя, Стив. Единственно, что тебя интересует – это твоя карьера, твое собственное продвижение наверх. Так что не надо мне тут петь песни о начальниках и подчиненных. Не делай, пожалуйста, вид, будто ты засунул мне свой хрен в рот, а я его откусил.

Даже если лицо Орднера было всего лишь фасадом, за которым скрывались его настоящие чувства, то на нем не появилось ни единой трещины. Черты его продолжали выражать умеренную скорбь, не более того.

– Ты действительно веришь в то, что говоришь? – спросил он.

– Разумеется. «Блу Риббон» волнует тебя постольку, поскольку она влияет на твой статус в корпорации, и не более того. Так что кончай вешать мне лапшу на уши. Вот. – Он швырнул конверт с заявлением об увольнении на полированную крышку стола.

Орднер снова слегка покачал головой.