Татьяна Королева - Тимур и его команда и вампиры

Что есть силы она хлестнула Ольгу по лицу — раз, другой, третий!

Она чувствовала, как с каждым ударом в ней прибывает сила, как тогда — в кладбищенской часовне. Снова горячей болью наполнилась метка на ее плече, брызгами разлетелись в стороны листья и лепестки — от ударов крапивой на белой коже нападавшей загорелись алые ссадины, Ольга зашлась в истошном крике, завертелась, упала, судорожно изогнулась дугой… и внезапно замерла… застыла в неестественной, неудобной позе.

Она оказалась сильнее сестры, только она могла победить Ольгу и победила…

Женька отбросила остатки букета, уткнулась лицом в ладони и разрыдалась, Тимур сел рядом и обнял ее за дрожащие плечи…

До рассвета оставалось не больше часа.

Сверкающие черные машины с казенными номерами одна за другой пересекли мост, подкатили к поляне, завизжали сиренами кареты скорой помощи. Последним появился отполированный до блеска и очень торжественный «ЗИС».

Автомобиль остановился на мосту.

Из головной машины выпрыгнул высокий, статный мужчина в форме командира дивизиона. Лицо его было мужественным и молодым, но волосы — полностью седыми. Он одернул гимнастерку и стремительно зашагал по траве. Это был полковник Александров. Он шагал к ребятам, испуганно прижавшимся друг к другу. Подхватил девочку под руки, поставил перед собой:

— Женя? Женька, ты здесь откуда?

— Папа… Папочка… Ты надолго? Ты больше не уедешь? — Она потянула парнишку за руку к отцу. — Это Тимур… мой очень хороший товарищ…

Отец вынул из кармана носовой платок и бережно пытался оттереть ее перепачканную щеку. Лоб дочурки был забрызган грязью, на виске — след машинного масла, матроска измята, воротничок оборвался. Ничего не объясняя, она молча спрятала лицо на груди отца, беззвучно всхлипнула и, не поворачивая головы, махнула кистью руки в сторону бездвижно застывшего тела.

— Папа! Ты никому не верь, никого не слушай! Они ничего не знают. Ничего!

Что-то зашептал полковнику на ухо подоспевший старший майор Трошин.

Раздавались отрывистые команды, по поляне цепью растянулись люди в форме. Из скорой помощи выбрался человек в штатском, с медицинским чемоданчиком в руках и засеменил к темной груде пепла, затем появились санитары с носилками. Застывшее в неестественном положении тело молодой женщины осторожно приподняли, переместили в носилки и пристегнули кожаными ремнями.

Полковник Александров оставил Женьку — она продолжала стоять плечом к плечу с Тимуром, — а сам бросился к носилкам, склонился над старшей дочерью. Напряженно всматривался в ее лицо, но не находил в нем знакомых черт. Он больше не узнавал этих смятых волос, замерших в странном положении рук, ее мертвого взгляда. Нет, прежняя Ольга больше к ним не вернется — перед ним лежала чужая, взрослая женщина. Человек, сбившийся с пути и застрявший в «Нигде», в пустом коридоре между жизнью и смертью. Плечи мужественного комдива вздрагивали, а изморозь седины тронула виски.

На ясное предутреннее небо невесть откуда налетела тяжелая грозовая туча, ударили гром и молния. Посыпался град. Оплакивая проклятых, ливень пролился на зеленую поляну, старомодную ротонду, развалины графской усадьбы, реку, заброшенный сад и профессорские дачи. Вода без всякого снисхождения к следственным органам смывала следы происшествия, люди в форме набросили плащ-палатки, заторопились. Укатила прочь скорая помощь, уехали в ней доктор и санитары.

Только Тимур и Женя продолжали стоять под холодными дождевыми струями, как завороженные. Над их головами открылся черный зонт. Старший майор Трошин повел их к блестящему «ЗИС», распахнул дверцу.

Внутри сидел солидный человек в круглых очках и военном френче со знаками отличия комиссара первого ранга. На груди у него сверкал орден Красной Звезды, а на пальце имелся перстень, абсолютно такой же, как у Тимура.

Комиссар сделал властный жест, приглашая ребят внутрь.

Женька отряхнула с волос воду и забралась на кожаное сиденье. Тимур сел около нее, взял за теплую влажную ладошку.

— Угощайтесь!

На сиденье напротив поставили коробку шоколадных конфет с нарядной крышкой.

Волевой человек кашлянул, подыскивая подходящие слова, и тихо начал:

— Вам сейчас очень непросто… Но такие, как мы с вами, не выбирают свою судьбу. Она сама выбирает нас и дает нам силу. Никто не знает, когда будет призван и с кем его ждет беспощадная битва. Таков могучий секрет нашей Красной армии, и нашим врагам о нем вовек не догадаться. Надежно спрятан он от чужих недобрых глаз и шпионского коварного слуха. Это — невидимый фронт. Могучим заслоном стоят там истребительные дивизионы, бьются без сна и усталости, громят зло и тьму наши братья. Придет время, и вы встанете рядом с ними, и узнаете великую военную тайну, которая дороже жизни и сильнее смерти. Тайну древнего братства истребителей вампиров. А пока — не горюйте, не унывайте. Просто храните в секрете то, что здесь сегодня случилось…

Подошел к машине, хлопнул дверцей и сел на сиденье рядом с водителем полковник Александров. Лицо его было серым, усталым и постаревшим. Он обернулся к дочери, потрепал ее по белесой макушке:

— Крепко запомните слова товарища наркома! А когда придет ваше время — бейтесь с врагом до победы. На невидимом фронте отступать некуда.

Женя, девочка моя, знай — что бы со мной ни случилось — я всегда помню о тебе! Я клянусь тебе своей честью старого и седого командира, что еще тогда, когда ты была совсем крошкой, этого врага мы уже знали, к смертному бою с ним готовились. Дали слово победить. И теперь свое слово мы выполним. Женя! Поклянись же и ты, что ради всех нас там у себя… далеко… далеко… — в светлом будущем — ты будешь жить честно, скромно, учиться хорошо, работать упорно, много. И тогда, вспоминая тебя, даже в самых тяжелых боях я буду счастлив, горд и спокоен…

— Да! Но я не знаю как… Я не умею…

Тогда Тимур сжал руки Жене и сказал горячо и звонко:

— Я клянусь, Женя. Я давно знаю. И я научу тебя этой клятве! [24] Гайдар А. Клятва Тимура (Киносценарий), с. 295–328, собрание сочинений в 3-х томах, т. 2. Повести, рассказы. Фронтовые очерки. М.: Терра — Книжный Клуб, 2009 г.

— Теперь идите, возвращайся домой…

— У нас сегодня еще много дел, — вздохнул нарком, — слишком много!..

Открытая коробка конфет так и стояла на сиденье нетронутой, Женьке совсем не хотелось сладкого, и от этого было неловко. Она накрыла коробку крышкой и поставила себе на колени.

На крышке был нарисован Кремль.