Михаил - Московский завет

Первого вожделенного слова в его жизни не предполагалось, а второе виделось исключительно в сладких снах. Военная служба даже в лейб-гвардии Преображенском полку не сулит офицеру венца триумфатора. Федор Васильевич, к его чести, это понял быстро и, наслужившись досыта к годам двадцати с небольшим, выходит в отставку. Все из-за того что, по его разумению, «офицеров было много, а он один». Впрочем, служба в лейб-гвардии не прошла даром. В своем полку Федор Васильевич стал не только заядлым картежником, но и отменным шулером. Куда же держать путь нашему избраннику без денег, но с крапленой колодой в кармане?

- Известно куда, в Берлин! Не на Кудыкину же гору. - Совершенно не к месту ответил захмелевший Ростопчин чрезвычайно весело. Впрочем, тут же осекся, прикусывая от смущения губу.

Что, верно, то верно. В те годы в Пруссии можно было пообтесаться, обрасти связями. После возвращения домой громко заявить о себе модными публикациями путевых заметок. Наконец, в Берлине было с кем поиграть в карты!

- Совершенно верно, - подтвердил Ростопчин. - Там я у одного дурня взял за квинтичем знатную коллекцию военной амуниции и оловянных солдатиков. Его предки сто лет собирали, а он все спустил за один вечер!

Судьба улыбнулась нашему герою за карточной игрой, а кипящая идеями «бури и натиска» Германия и вовсе навела на Федора Васильевича аристократичный лоск. Возвратившись из путешествия, он незамедлительно представлен ко двору стареющей Екатерины и так ей приглянулся, что незамедлительно становится камер-юнкером в ранге бригадира.

Вот уж действительно, где было развернуться! Мечты воплощались в реальность. Впрочем, для этого и требовалось самая малость: острословить, ретиво выполнять поручения и, наконец, правильно жениться. Скажем, на племяннице камер-фрейлины.

В то же время, можно подарить питавшему нежность к военной муштре наследнику престола жульнически выигранную коллекцию оловянных солдатиков. Однако про карточный обман стоило забыть, а на вопрос восхищенного Павла, как удалось собрать изумительную коллекцию, верноподданно ответить, что усердие все превозмогает. Стоит ли объяснять, что после таких даров и уверений Федора Васильевича ожидала теплая дружба с цесаревичем, которая в скором времени обернулась и высокими государственными чинами, и графским титулом, и несметным состоянием.

На этом месте генерал-губернатор сконфужено залился краской и потупил глаза.

- Да вы не смущайтесь дорогой граф! – неожиданно теплым и даже проникновенным голосом сказал Брюс. - Или вы не знаете, что куда более блестящие карьеры, нежели ваша, начинались едва ли не с анекдотических случаев?!

- Знаем! Еще как знаем!

В один голос пирующие поддержали чернокнижника, и странное оживление прокатилось по ночной конгрегации.

- О женитьбах, замужествах и прочих шашнях говорить не приходится!

Речь Брюса совершенно не к месту приобретала веселый и даже насмешливый оттенок.

- Всего десять лет тому назад, князь Александр Николаевич Голицын проиграл в карты графу Льву Кирилловичу Разумовскому свою законную супругу. Которой, между прочим, пред алтарем клялся в верности до гробовой доски. И никакой кары небесной, обошлось! На земле также все благополучно уладилось. Поморщились великосветские ханжи, посплетничали дамы, потерли лбы их рогоносцы-мужья, да и признали княгиню Марию Гавриловну графиней. Что такого? Проиграть в карты законную жену дело вполне житейское!

«Интересно, к чему он клонит?»

Подумал генерал-губернатор настороженно, а вслух дипломатично спросил Брюса:

- Позвольте, милостивый государь, перейти ближе к нашему делу и поинтересоваться выпавшим карточным раскладом.

Едва заслышав просьбу, Яков Вилимович снисходительно рассмеялся, с готовностью поддерживая Ростопчина:

- Прямо сейчас все и устроим! Сколько не тасуй колоду все равно выходит одно и тоже! Да вот убедитесь сами.

Чернокнижник небрежно вытянул пальцы и тут же их согнул, указывая на разомлевшего генерал-губернатора. Перед Ростопчиным незамедлительно появилась нагая ведьма, держа в руках большую, словно увесистый том, карточную колоду.

- Ничто не расскажет лучше о том, что было, есть и будет, как зерцало судеб человеческих, старинное Марсельское Таро. Не изволите ли сами снять карту и убедиться?

Граф замялся, но, собравшись с духом, послюнявил палцы и вытащил из атласных глубин карту изображающую «Фокусника».

- Вот видите, Федор Васильевич, эта карта изображает вас.

Брюс подал какой-то знак карте, и она моментально ожила, принимая полное сходство с генерал-губернатором.

- Если разобраться, кто вы такой? Фаворит императора, граф, московский генерал-губернатор? Полноте! В своей душе вы фокусник, морочащий головы ярмарочным зевакам. Хотя мне больше нравится римское слово гистрион, не то меняющий маски площадной лицедей, не то великосветский скоморох, правда, искренне увлеченный игрою. Настолько, что сам уверовал в свое особое предназначение.

Среди пирующих пронесся одобрительный шепот, совсем как перед началом спектакля, когда публика уже расселась на своих местах, а увертюру играть еще не стали.

- Пожалуйста, граф, выбирайте дальше!

При этих словах рыжеволосая бесстыдница ткнула колодой в живот генерал-губернатору, отчего тут же выскочила вторая карта. Не дожидаясь, пока она полностью откроется, чернокнижник провозгласил:

- Поздравляю вас, Федор Васильевич! Снова выпал шестнадцатый аркан или «Разрушенная молнией Башня»!

Ростопчин присмотрелся к изображению, отчего-то напомнившее не то сторожевые башни Кремля, не то мрачный Тюремный замок Бутырки.

- Стало быть, после пожара Москва придет в запустение и сгинет в лесах да болотах?

- Драгоценный Федор Васильевич! Хотя бы раз подумайте о своей частной персоне, при этом не касаясь проблем мирового масштаба!

Чернокнижник с трудом сдерживал смех, а пирующее собрание пропело московскому генерал-губернатору здравицу, и каждый из присутствующих осушил до дна свою наполненную брагой чашу.

«Конечно, - озарило Ростопчина. - Намекают на сожженное имение! Наверняка из московских особняков мало что уцелеет… Только невдомек поганому сброду, что здесь для меня печаль малая! Москва на пепелище всегда разрасталась почище царства опят на трухлявом пне. При своей должности да связях во сто крат больше наживу! Так что пусть покуражатся, мне всего благоразумнее перетерпеть издевки до рассвета… »

- Итак, Федор Васильевич, остается еще одна карта, чтобы выяснить, чем обернется дело в совсем уж ближайшее время. Не робейте, прошу вас!

«Была, не была!»

Генерал-губернатор решил, что лучше немедля разделаться с пренеприятнейшей ситуацией и переключить внимание проклятого чернокнижника на карты. Ростопчин неприязненно посмотрел на ухмылявшуюся голую ведьму, стараясь запомнить ее лицо, чтобы в последствии отыскать и выдрать как сидорову козу, вытер о землю вспотевшие ладони и постучал пальцем по колоде.