Елена Таничева - Злая кровь

— Я сожгла ее, — сказала Гретель, когда он пробудился после захода солнца.

Прошло два года с тех пор, как Катрина привела Гензеля в свой дом. И полгода с тех пор, как Катрина обратила Гензеля.

— Я вытащила ее на солнце, и она сгорела.

В глазах сестры Гензель видел дерзкий вызов. Гретель ожидала, что он рассердится, и готова была защищаться. Глупенькая. Разве он может на нее сердиться? Она — все, что у него осталось в этом мире.

— Иди ко мне, — сказал Гензель, протягивая руку.

И Гретель опустилась рядом с ним на меховое ложе.

— Ты совсем не злишься? — спросила она уже менее агрессивно.

— Совсем. Катрина научила меня всему, что знала. Я же быстро учусь. И у меня остались ее книги. Надеюсь, их ты не сожгла?

— Нет. Я знаю, что из-за книг ты бы точно разозлился.

— Даже из-за книг не разозлился бы. Нашел бы другие. Я напишу свою собственную книгу заклинаний. Все можно заменить… Кроме тебя.

— И мамы, — прошептала Гретель.

— Да. И мамы.

— Как ты думаешь, она бы сердилась на нас, если б узнала, что мы с тобой сделали?

— Нет. Она поняла бы и простила, — уверенно ответил Гензель.

Гретель вздохнула и прижалась лбом к его плечу. А Гензель подумал, что на самом деле мама могла бы и не понять, как случилось, что двое ее детей стали любовниками. Он и сам не понимал. Просто Гретель была такая нежная, такая родная, и ему хотелось стать с ней ближе, еще ближе… Гретель же влюбилась в него, потому что давно пришла пора… а она ведь с шести лет не видела ни одного мужчины.

Да, наверное, то, что они делают, — грешно. Но само существование Гензеля в этом мире — нарушение всех законов. Ведь он мертвец. Живой мертвец.

Как Катарина. Впрочем, Катарина теперь уже совсем мертва. По-настоящему.

И вообще — какая разница? Людские законы над ним не властны. Ни с кем ему не было так хорошо, как с Гретель. Они — как две половинки единого целого. Они рождены друг для друга… Так почему они не могут стать супругами? Почему им не разделить вечность?

— Ты меня не бросишь? — спросила Гретель.

— Никогда.

— Ты сделаешь меня такой, как ты?

— Конечно.

— Я хочу, чтобы мы были вместе навсегда.

— Будем. Мы никогда не расстанемся. Обещаю.

Гензель теснее прижал к себе сестру. Надо обратить ее как можно скорей. Она слишком уязвима, пока остается человеком.

Соскользнув чуть ниже, он положил голову ей на грудь и вслушался в стук сердца.

Рука Гретель сонно ласкала его волосы.

На четвертую ночь после переезда Ян сказал, что все готово к ритуалу.

Ежась от опасливого предвкушения, Аня спустилась в просторный подвал. Ее удивило, что пол не земляной, а бетонный, причем забетонирован совсем недавно.

Ян опустился на колени и начал рисовать мелом магический знак. Аня наблюдала за ним, прислонившись к стене. Она смотрела на острые лучи пятиконечной звезды, на безупречно ровную линию окружности, в которую та была заключена. Ян работал сосредоточенно, даже закусил губу от напряжения, когда стал вырисовывать символы по углам звезды. Ане было смешно смотреть на него. Ян казался ей школьником у классной доски, решающим сложную геометрическую задачу. Интересно, сколько ему было, когда его обратили? И кто обратил их с сестрой? Ян не рассказывал, а Аня не осмеливалась расспрашивать. Да и к чему торопиться? Ведь впереди у них целая вечность, по крайней мере — бесконечно долгая жизнь… Такая долгая, что и представить себе невозможно. Будет время, чтобы узнать друг о друге все.

Закончив рисовать знак, Ян расставил по углам пентаграммы четыре ужасно древние на вид чаши, выплавленные из какого-то темного металла. Потом достал из сундучка четыре больших шприца, наполненных кровью, и аккуратно перелил их содержимое в чаши. Ане становилось все интереснее, потому что кровь в чашах как будто переливалась разными цветами: в одной — призрачно-голубым, в другой — темно-коричневым, в третьей — приглушенно-красным, в четвертой — темно-синим. Аня хотела спросить, что это означает, но не решилась мешать Яну болтовней в такую ответственную минуту.

На пятый луч Ян положил какой-то шершавый корешок, формой напоминающий человеческую фигуру, и проговорил:

— Все готово.

И Аня вдруг поняла, что он тоже очень волнуется. Гораздо больше, чем волновалась она сама.

Бедный мальчик… Как сильно он боится потерять ее! Как одинок он, наверное, был все время до встречи с Аней. Ну, зато теперь он никогда больше не будет один. Сестру он потерял, зато благодаря этой утрате придумал способ сделать сильным и себя, и свою возлюбленную. В глубине души Аня очень надеялась, что сумела стать для Яна чем-то большим, чем когда-то являлась сестра. Что такое любовь к сестре по сравнению с любовью к женщине, которая была ему предначертана самой судьбой?

— Ну что же, пора начинать, — сказал Ян.

Теперь — раздеться, снять с себя всю одежду, расплести волосы, чтобы ни нитки, ни единого украшения не осталось на теле, ничего постороннего. Пальцы у Ани дрожали, когда она расстегивала пуговицы и дергала молнии. Все-таки это был первый в ее жизни магический обряд. Но Аня через силу улыбалась Яну. Пусть он видит, что его любимая доверяет ему беспредельно и ни капельки не боится.

Ян дал ей в руку еще один шершавый корешок в форме человечка, очень похожий на тот, что лежал в вершине пентаграммы, и велел девушке встать в самый центр магического знака. После чего начертил внешний круг, замыкая тем самым магический знак от всего внешнего мира. В тот миг, когда он закончил и произнес короткое заклинание, Аня почувствовала, как вокруг нее будто сомкнулись невидимые стены. Наверное, так чувствует себя бабочка, пойманная стеклянной банкой.

Ян опустился на колени напротив вершины пентаграммы и на мгновение закрыл глаза, сосредотачиваясь. Потом начал читать заклинания. Его голос стал чужим и странным, тембр то становился низким и гулким, вибрирующим, то вдруг поднимался до верхних октав. Слова звучали в определенном ритме, который вскоре ввел Аню в подобие транса.

Она чувствовала, как вокруг сгущается сила, но не та, не яростная и разрушительная, что буйствовала на приеме у Князя города. Эта сила нарастала постепенно и пригибала, придавливала Аню к полу, будто чугунным прессом. Аня подумала, что больше не выдержит, что упадет без сил и будет раздавлена этой мощью. Но это значило бы нарушить ритуал и подвести Яна, поэтому Аня держалась. Почему Ян не предупредил ее, что будет так трудно?

Потом начали происходить чудеса, и Аня забыла о невидимом грузе на своих плечах.

Магический знак засиял ярким серебряным светом, словно начертанный не мелом, а фосфором. Непонятный отсвет, который Аня заметила в чашах с кровью, тоже вдруг стал ярче, и в какой-то миг кровь вовсе утратила привычный оттенок, она изменилась, она перестала быть кровью… или, по крайней мере, в ней невесть откуда появилась посторонняя примесь.