Анастасия Бароссо - Последние сумерки

Услышав хриплое, но какое-то радостно-азартное рычание, Антонио обернулся, чтобы увидеть двух матерых волков, огромными прыжками несущихся к нему. Он осторожно положил спеленатого младенца на мокрый мох под ближайшее дерево. И приготовился принять бой, понимая, что его не избежать. После жуткой раны, оставленной Бером и непродолжительной схватки, последовавшей за этим, сил у него почти не осталось. Дом-пентаграмма был слишком далеко, к тому же здесь, в этих дремучих холодных лесах, магия его заметно уменьшилась.

Антонио сделал попытку обернуться вампиром, но и это ему не удалось. Поэтому он просто крепче уперся ногами в землю и напряженно пригнулся, готовясь голыми руками встретить зверей. Когда же до столкновения оставались считаные секунды, Антонио пронзила спасительная мысль. Морщась от боли в груди, он быстро достал изогнутый нож, который подобрал там, в комнате, когда уходил, забирая с собой ребенка Юлии.

Заметив тусклый блеск металла в руке у чужака, Гром со Ставром на мгновение замешкались, сразу узнав – чей это нож! И Антонио, воспользовавшись этим небольшим шансом на победу, что было сил прыгнул вперед и вогнал нож одному из волков в основание черепа. Тот рухнул, не подавая признаков жизни. Зато второй взвыл так, словно это его только что смертельно ранили. А потом, скуля, как щенок, закрутился на месте – как человек, находящийся в шоке от горя. Антонио выдернул нож из обмякшего зверя, из открывшейся раны хлынула темная кровь, заливая пушистый палевый мех. Понимая, что сил больше не осталось, Антонио жадно прильнул ртом к ране, и кровь молодого волка потекла в его вены, наполняя жизнью. Силы стали стремительно прибавляться и в самый последний момент он легко увернулся от зубов второй твари, краем глаза увидев, что вместо убитого волка на земле лежит один из братьев-близнецов, охранявших ребенка Юлии…

Оставшийся в живых близнец совершил еще один отчаянный и ловкий бросок на юношу. Обычно после такого жертвы не остаются в живых. Но в прыжке волк столкнулся с темным слепящим лучом, вырвавшимся из руки Антонио. И на землю рухнул обгоревший труп второго из близнецов.

Ставр и Гром, один белый от потери крови, а второй черный от адского пламени, опалившего его, лежали на земле, соприкасаясь русыми головами. И их невидящие явь глаза смотрели друг на друга.

Антонио, последний потомок Гауди, стоял на русской земле, держа в руках младенца, и чувствовал, как кровь лютича-оборотня горит в его венах.

…Матвей и Агафья вскоре вернулись обратно в трапезную. Вид у них был потерянный и испуганный одновременно.

– Что там?! – кинулась к старикам Юлия.

– Мы… никого не нашли… – Матвей откашлялся. – В доме, кроме нас, – ни души…

Юлия не стала дослушивать.

Сверкнув глазами, она бросилась вон из трапезной, бегом, в комнату сына. Та была пуста. И только распахнутое оконце скрипело на ветру. Она, не раздумывая, вылезла в окно и не то прыгнула, не то упала на влажную мягкую землю. Впереди виднелись свежие мужские следы и отпечатки волчьих лап, уходящие к калитке и исчезающие за ней.

Хрипло ойкнув, Юлия автоматически потерла ушибленное колено и бросилась по следам, уходящим прочь. Она не замечала ни боли в ноге, ни хромоты. Слезы лились и лились из немигающих глаз, а губы шептали вечную женскую мантру: «Мама идет… не бойся, мама рядом… мама уже близко…»…

Она добежала до опушки. Влага сверкала бриллиантовыми браслетами на голых руках деревьев.

Юлия вдруг остановилась. В ступоре от накрывшего ее ужаса она смотрела вперед, туда, где черные прогалины расплывались и мерцали сквозь едкие слезы, застлавшие ей глаза. Туда, где следы пропадали, будто их и не было. Жесткая трава уже выпрямилась там, где ее примяли ноги человека и лапы зверя.

Как в страшном сне, она металась из стороны в сторону, в тщетных попытках обнаружить утраченный след. Спешила к выходу из леса и тут же возвращалась обратно, беспомощно озираясь уже почти без надежды что-нибудь обнаружить. Все зря. И эта ее сумасшедшая гонка по следам Велемира, и уже принятое решение подчиниться воле Бера, и даже бегство в Испанию в попытке спасти ребенка – все было напрасно. Ее сын исчез и, что самое жуткое, на этот раз она не имела ни малейшего представления о том, где его искать. Совсем не имела на это сил. И почти уже не имела надежды.

Она не заметила, как Вячеслав подошел к ней сзади, и вздрогнула от неожиданности.

– Ты! – выкрикнула Юлия, вскакивая на ноги и указывая на него пальцем. – Ты все знал!!! Ты специально отвлек меня, чтобы Бер скрылся с моим сыном!!

– Дура! – глаза Вячеслава сверкали опасным огнем. – Зачем тогда, спрашивается, мне было спасать тебя?!!

– Не знаю! Знаю только, что у вас на все найдутся причины!! – заорала в ответ Юлия.

– Причина лишь в том, что ты сама не знаешь, чего хочешь, – отчеканил он.

– Я не знаю?!! Да я уже все знаю про вас, сволочей… И ты такой же, как и все, только хуже!

Вячеслав ничего не ответил.

Он с изумлением глядел на тонкий, ослепительно белый луч, идущий от Юлии вверх и исчезающий в облачной глубине неба. А потом за ее спиной развернулись два сияющих, сотканных из яркого утреннего света крыла. И она, похоже, сама того не замечая, ибо продолжала что-то говорить ему, взмыла ввысь. Ее глаза-хамелеоны сделались льдисто-голубыми, фигуру окутало искристое облако.

Дрянь неблагодарная… все из-за него… я, видишь ли, слишком хороша для него… гад… гад… получи…

Из искристого облака ударили лучи света и ветер такой силы, что половины ее было достаточно для того, чтобы расплавить и завертеть в вихре ничтожного человечка, стоящего внизу с поднятым лицом. Это убило бы его, без всякого сомнения, если бы в этот самый момент Вячеслава не окружил плотный кокон тьмы. Лучи скользнули по нему, не причинив вреда.