Клайв Баркер - Таинство

Но сегодня его успехи казались такими далекими. Он не прикасался к чернилам: пальцы слишком сильно дрожали. Он мог только думать об Уилле Рабджонсе.

— Какого черта ты, будто одержимый, все время о нем думаешь? — спросила Роза, увидев Джекоба, который со скорбным видом сидел на веранде.

— Все наоборот. Я о нем очень долго даже не вспоминал. Но он постоянно думал обо мне.

— Помнится, ты где-то читал, что он убит? — сказала она, беря дольку мандарина с его отставленной тарелки и выедая ее до горькой корочки.

— Не убит. На него напал медведь.

— Ах, да. Он делает фотографии мертвых животных. У тебя есть его книга. — Она отшвырнула мандариновую корку и взяла другую дольку. — Это наверняка твое влияние.

— Несомненно, — отозвался Джекоб.

Эта мысль не доставила ему удовольствия.

— Беда в том, что влияние — вещь двусторонняя.

— Значит, ты подумываешь о том, чтобы стать фотографом? — усмехнулась она.

Джекоб смерил ее таким взглядом, что корочка показалась Розе сладкой.

— Я не хочу, чтобы он присутствовал в моих мыслях, — сказал Джекоб. — А он там. Поверь мне.

— Я тебе верю, — ответила Роза и после паузы добавила: — Позволь мне спросить… Как он туда попал?

— Между ним и мной есть нечто, о чем я тебе никогда не говорил.

— В ту ночь на холме? — спросила она как-то вяло.

— Да.

— И что ты с ним сделал?

— Вопрос в том, что он сделал со мной…

— И что же это было? Расскажи, пожалуйста.

— Он медиум, Роза. Он заглянул глубоко в мою душу. Глубже, чем мне хочется заглядывать туда самому. Он повел меня к Томасу…

— О господи, — устало сказала Роза.

— Только не закатывай свои паршивые глазки!

— Хорошо-хорошо, успокойся. Мы легко можем разобраться с мальчишкой.

— Он уже больше не мальчишка.

— По нашим меркам, он еще дитя, — заметила Роза своим самым ласковым голосом.

Она подошла к стулу Джекоба, слегка развела его колени и опустилась между ними на корточки, с нежностью на него глядя.

— Ты иногда делаешь из мухи слона. Ну, хорошо, порыскал он у тебя в голове…

— Санкт-Петербург, — сказал Джекоб. — Он вспоминал Санкт-Петербург. Нас во дворце. И это было не просто воспоминание. Он словно пытался отыскать во мне слабину.

— Не помню, чтобы у тебя в ту ночь была какая-то слабина, — проворковала Роза.

Ее лесть не успокоила его.

— Не хочу, чтобы он и дальше был соглядатаем.

— Давай убьем его, — предложила Роза. — Ты знаешь, где он сейчас?

Джекоб покачал головой, на его лице появилось почти суеверное выражение.

— Ну, найти его будет не трудно — в чем проблема? Нужно просто вернуться в Англию и начать поиски с того места, где мы впервые его увидели. Как называлась эта вонючая дыра?

— Бернт-Йарли.

— Да, конечно. Это там Бартоломеус построил свой идиотский Суд.

Она устремила взгляд куда-то перед собой, глаза у нее заблестели.

— Ну и носище у него был — как у ястреба. Просто боже мой.

— Да, выглядел он карикатурно, — согласился Джекоб.

— Но с такой нежностью относился ко всему живому. Как этот мальчик.

— В Уильяме Рабджонсе нет ничего нежного, — пробормотал Стип.

— Правда? А как же фотографии в его книге?

— Какая это нежность. Это вина. И толика извращенности. У этого человека жестокое сердце. И я хочу, чтобы оно остановилось.

— Я сделаю это сама, — сказала Роза. — С удовольствием.

— Нет. Это придется сделать мне.

— Как скажешь, любимый. Давай сделаем это и забудем о нем. Ты можешь включить его в одну из своих книжиц, когда он будет мертв и исчезнет.

Она взяла его последний дневник и стала листать, пока не нашла чистую страницу.

— Вот сюда. Уилл Рабджонс. Ликвидирован.

— Ликвидирован, — пробормотал Стип и улыбнулся.

Да. Ликвидирован. Ликвидирован. Ликвидирован. Это было похоже на мантру: пустота, куда уйдет мысль, уйдет жизнь.

— Я, пожалуй, пойду попрощаюсь, — сказала Роза и, оставив Джекоба на веранде, отправилась в город, чтобы провести последний час в компании ксанитов.

Она вернулась в особняк, не сомневаясь, что найдет Джекоба в раздумьях на том же стуле. Однако Роза ошиблась. За время ее отсутствия он не только собрал вещи, но и вызвал машину, которая ждала у калитки и должна была доставить их по побережью в Мускат — первый отрезок пути назад, в Бернт-Йарли.

Уилл спал как убитый до начала десятого, но проснулся с удивительно ясной головой. Он встал и несколько секунд соображал, стоит ли принять душ. Наконец с вызовом включил холодную воду и шагнул под струи. Никаких видений не последовало, и, выдержав минуту этого мазохизма, он добавил немного горячей воды и стал растирать тело губкой.

Он вытерся, оделся и за второй чашкой кофе позвонил Адрианне. На звонок гнусавым голосом ответил Глен.

— У меня какая-то аллергия, — сказал он, — Постоянно течет из носа. Ты хочешь поговорить с Адрианной?

— Если можно.

— Не получится, потому что ее здесь нет. Она поехала узнать насчет работы.

— Где?

— В департаменте развития города. На вечеринке у Патрика я познакомился с этой женщиной — она сказала, что у нее есть вакансия, и вот Адрианна поехала.

— Тогда я перезвоню позже, — сказал Уилл. — А ты лечись от своей аллергии.

Потом он позвонил Патрику, который первым делом спросил:

— Как ты себя чувствуешь с утра?

— Вполне. Спасибо.

— Никаких сожалений? Черт, этого я и боялся. Вся эта затея была обречена на провал.

Уиллу потребовалась минута или две, чтобы убедить Патрика, что если никто не выпал в осадок или из окна — это еще не значит, что вечеринка не удалась. Патрик неохотно согласился, сказал, что по утрам, когда он сидит среди мусора, у него паршивое настроение, но в прежние времена вечеринка даже не считалась состоявшейся, если кто-то не трахнулся в ванной под восторженный хор из «Аиды», исполняемый остальными гостями.

— Видимо, я пропустил тот конкретный вечер, — сказал Уилл, но Патрик ответил, что они там были оба, а тощая память Уилла совсем высохла, пока он стоял на солнце, делая семейные портреты буйвола.

— Поехали дальше… — попросил Уилл.

— Ты хотел знать, как найти Бетлинн, — напомнил Патрик.

— Да, пожалуйста.

— Она живет в Беркли, на Сирус-стрит.

Уилл записал, как туда добраться, снова выслушал предупреждение не пытаться ей сначала позвонить, потому что она, услышав его голос, наверняка бросит трубку.

— Она не любит негативную атмосферу вокруг себя, — объяснил Патрик.

— А я — мистер Негатив?

— Посмотри правде в глаза, мой милый, никто, глядя в твои книги, не думает: ах, на какой прекрасной планете мы живем. На самом деле — и послушай, Уилл, я не хочу, чтобы ты возбухал по этому поводу, — Бетлинн взглянула на одну из твоих книг и сказала, чтобы я не держал ее в своей квартире.