Стивен Кинг - Противостояние. Том II

Первые три дня мучений на I–80 убедили его в том, что он доберется до Западного побережья к 2000 году, если не свернет на второстепенные трассы. Случалось, региональное шоссе бывало зловеще пустым на очень длинных отрезках, местами ему удавалось лавировать среди застывшего транспорта на второй передаче, но сколько же раз ему приходилось подцеплять лебедкой «скаута» какую-нибудь тачку за задний бампер и сволакивать ее с дороги, чтобы проделать дыру, через которую можно было протиснуться.

Возле Ролинза терпение его лопнуло. Он свернул на I–287, обогнул Большой Бассейн и двумя днями позже разбил лагерь в северо-западном уголке Вайоминга, восточнее Йеллоустона. Здесь, наверху, дороги были почти пусты. Езда через Вайоминг и западный Айдахо была жуткой и похожей на сон. Он никогда не мог представить себе, что ощущение смерти могло такой тяжестью давить на эту пустынную землю и на его собственную душу. Но оно присутствовало здесь — зловещий покой под всем этим огромным западным небом, под которым когда-то бродили олени. Оно было тут, в телеграфных столбах, рухнувших и непочиненных; оно было тут, в холодной неподвижности застывших в ожидании маленьких городков, через которые он проезжал на своем «скауте»: Ламонт, Мадди-Гэп, Джеффри-Сити, Ландер, Кроухарт.

Его чувство одиночества росло по мере его осознания этой пустоты и обострения ощущения смерти. Он становился все больше и больше уверен в том, что уже никогда не увидит боулдерскую Свободную Зону и людей, живших там: Фрэнни, Люси, паренька Лодера, Ника Андроса. Ему стало казаться, что теперь он знает, каково должно было быть Каину, когда Бог изгнал его в землю Нод.

Только та земля была к востоку от Эдема.

Судья же теперь находился на западе.

Он ощутил это еще сильнее, когда пересекал границу между Вайомингом и Айдахо. В Айдахо он въехал через Тарги-Пасс и остановился на обочине, чтобы слегка перекусить. Не слышно было никаких звуков, кроме глухого журчания воды в ручье неподалеку и странного скрежета, напомнившего ему хруст грязи, набившейся в дверную петлю. Голубое небо над его головой начало как бы покрываться рыбьей чешуей. Надвигалась сырая погода, и вместе с ней надвигался артрит. До сих пор его артрит вел себя очень тихо, несмотря на физическое напряжение и долгие часы за рулем и…

…И что это был за скрежет?

Покончив с ленчем, он достал свою винтовку «гаранд» из «скаута» и спустился к лужайке для пикников возле ручья — здесь было бы приятней есть, будь погода получше. Среди небольшой рощицы стояло несколько столов. На одном из деревьев, ботинками почти касаясь земли, болтался повешенный человек с гротескно вздернутой головой и почти начисто склеванной птицами плотью. Скрежещущие, трескучие звуки издавала веревка, скользящая туда-сюда по ветке, через которую она была перекинута.

Вот так ему пришлось усвоить, что он на западе.

Этим днем около четырех часов первые робкие струйки дождя ударили в ветровое стекло «скаута».

Два дня спустя он добрался до Бьютт-Сити, и боль в пальцах и коленях разыгралась так, что ему пришлось остановиться на целый день, укрывшись в комнате мотеля. Растянувшись на койке в мотеле с обмотанными горячими полотенцами руками и коленями, читая книгу Лафема «Закон и классы общества», Судья Фаррис выглядел как жуткая помесь Старого Моряка [10] Персонаж «Поэмы о Старом Моряке» С. Т. Колриджа. — Примеч. ред. и выжившего в Вэлли-Фордж. [11] Вэлли-Фордж — поселение на юго-востоке Пенсильвании, где в невероятно тяжелых условиях армии Дж. Вашингтона пришлось пережить зиму 1777 /78 г. — Примеч. ред.

Как следует накачавшись аспирином и бренди, он двинулся дальше, терпеливо выискивая второстепенные дороги, используя четырехколесный привод «скаута» и по возможности предпочитая объезжать по грязи застывшие тачки, а не пользоваться лебедкой, чтобы избавить себя от связанной с этим необходимости нагибаться и напрягаться. Это удавалось не всегда. Два дня назад, 5 сентября, на подъезде к гряде гор вдоль реки Салмон ему пришлось подцепить огромный фургон телефонной компании «Кон-Тел» и протащить его полторы мили назад, пока он не нашел место, где обочина с одной стороны шла под уклон, и не сбросил проклятую штуковину в реку, названия которой даже не знал.

Ночью 4 сентября, за день до встречи с фургоном «Кон-Тел» и за три дня до того, как Бобби Терри засек его, проезжавшего через Копперфилд, он решил разбить лагерь в Нью-Медоуз, и там случилась довольно необычная вещь. Он заехал в мотель «Ранчхэнд», отыскал ключ от одного из шкафов в офисе и обнаружил нежданный подарок — обогреватель на батареях, который поставил в ногах своей кровати. Впервые за целую неделю он встретил наступившие сумерки в тепле и со всеми удобствами. Обогреватель источал ласковое, сильное тепло. Он разделся до трусов, откинулся на подушки и стал читать про случай, когда необразованная негритянка из Брикстона, штат Миссисипи, была приговорена к десяти годам заключения за ограбление магазина. Помощник окружного прокурора, который вел дело, и трое присяжных были черными. Лафем вроде бы делал вывод, что…

«Тук, тук, тук» — в окно.

Старое сердце Судьи заколотилось в груди. Лафем отлетел в сторону. Он схватил свой «гаранд», прислоненный к стулу, и повернулся к окну, готовый ко всему. Его легенда завертелась у него в голове, как сухие соломинки сена на ветру. Вот оно: они захотят узнать, кто он такой, откуда приехал…

Это была ворона.

Судья постепенно расслабился и даже ухитрился выдавить слабую, дрожащую улыбку.

Всего-навсего ворона.

Она сидела на наружном подоконнике под дождем, ее блестящие перья комично слиплись, ее маленькие глазки смотрели сквозь залитое дождем стекло на старого законника и старейшего в мире шпиона-любителя, лежавшего на койке в мотеле, в западной части Айдахо, одетого лишь в спортивные трусы с вышитой пурпурно-золотой надписью ЛОС-АНДЖЕЛЕС-ЛЕЙКЕРЗ, с тяжелым томом по юриспруденции поперек тучного живота. Когда он взглянул на нее, ему показалось, что ворона почти ухмыльнулась. Судья совершенно успокоился и ухмыльнулся в ответ. «Ладно, ты нехило тряхнула меня». Однако после двухнедельной тряски в одиночку через эту пустынную страну он полагал, что имеет право быть слегка на взводе.

«Тук, тук, тук».

Ворона стучала в окно своим клювом. Стучала, как и раньше.

Улыбка Судьи слегка увяла. В том, как ворона глядела на него, было нечто такое, что ему не очень нравилось. По-прежнему казалось, что она усмехается, но он готов был поклясться, то была презрительная ухмылка — что-то вроде насмешки.

«Тук, тук, тук».

Как тот ворон, что взлетел, будто на насест, на бюст Афины Паллады. [12] Персонаж стихотворения Э. По «Ворон». — Примеч. пер.