Стивен Кинг - Противостояние. Том II

Стю послал Фрэн воздушный поцелуй со своей раскрытой ладони — он не помнил, чтобы когда-нибудь делал нечто подобное с тех пор, как мать провожала его до школьного автобуса. Фрэн помахала рукой в ответ. У нее снова к глазам подступили слезы, горячие, обжигающие, но она не дала им скатиться. Они пошли. Просто пошли прочь. Они были теперь уже за полквартала, и где-то запела птица. Полуденное солнце было теплым и светило вполне прозаично. Они дошли до конца квартала. Стю обернулся и снова помахал рукой. Ларри тоже махнул. Фрэн и Люси помахали в ответ. Мужчины перешли на другую сторону улицы. И исчезли из виду. Люси выглядела почти больной от разлуки и страха.

— Господи Боже, — произнесла она.

— Пойдем в дом, — сказала Фрэн. — Я хочу чаю.

Они вошли в дом. Фрэн поставила чайник. Они стали ждать.

Вчетвером они медленно двигались на юго-запад в течение дня, почти не разговаривая. Они держали путь к Голдену, где намеревались провести свою первую ночь. Они миновали места захоронения (их теперь было уже три) и около четырех часов, когда их тени начали удлиняться и жара стала спадать, они подошли к оповещавшему о въезде в город знаку, установленному у дороги, на южной окраине Боулдера. На мгновение у Стю возникло чувство, что все они сейчас на грани того, чтобы повернуться и пойти назад. Впереди них лежала тьма и смерть. Позади них осталось немного тепла, немного любви.

Глен вытащил из кармана шелковый платок, скрутил его в голубую веревочку на манер шотландцев и повязал вокруг головы.

— Глава сорок третья. «Лысый социолог надевает ободок», — глухо произнес он.

Коджак был уже впереди, за городской чертой, в Голдене, он весело прокладывал себе путь, обнюхивая кустики полевых цветов.

— Ох, братцы, — сказал Ларри, и его голос прозвучал почти как всхлип, — у меня такое чувство, будто это конец всему.

— Ага, — подтвердил Ральф. — И впрямь такое чувство.

— Кто-нибудь хочет устроить перекур? — без особой надежды спросил Глен.

— Пошли, — со слабой улыбкой сказал Стю. — Вы что, пехота, хотите жить вечно?

Они пошли дальше, оставив Боулдер позади. К девяти они остановились в Голдене, в полумиле от того места, где шоссе делает поворот и проходит вдоль Чистого ручья, устремляясь в каменное сердце гряды Скалистых гор.

Им всем не очень хорошо спалось той первой ночью. Они уже чувствовали, что находятся далеко от дома и под тенью смерти.

Темный человек расставил свои сторожевые посты по всей восточной границе Орегона. Самый большой расположился у Онтарио, где границу пересекало шоссе I–80, идущее из Айдахо; тут было шесть человек, разместившихся в трейлере здоровенного тягача «питербилт». Они торчали здесь уже больше недели, все время играя в покер на десятки и двадцатки, ставшие теперь совершенно бесполезными. Один из них был в плюсе почти на шестьдесят тысяч, а другой, чей заработок в мире дочумного периода не превышал десяти тысяч в год, проигрывал больше сорока косых.

Почти всю неделю шел дождь, и атмосфера в трейлере становилась напряженной. Они приехали сюда из Портленда, им ужасно хотелось вернуться обратно. В Портленде были женщины. На гвозде в трейлере болталась мощная рация, из которой не доносилось ничего, кроме треска статических разрядов. Они ждали, когда из рации раздадутся два простых слова: «Возвращайтесь домой». Это будет означать, что тот человек, которого они поджидают, схвачен кем-то еще.

Человек, которого они ждали, был лет семидесяти, тучного телосложения, почти лысый. Он носил очки и сидел за рулем бело-голубой тачки с приводом на четыре колеса — или джипа, или «интернэшнл-харвестера». В случае обнаружения его нужно было убить.

Они пребывали в дурном настроении и здорово скучали — новизна игры в покер на настоящие крупные бабки окончательно приелась два дня назад даже самым тупым из них, но не настолько, чтобы взять и самовольно слинять в Портленд. Они получили приказ от самого Праздного Гуляки, и даже когда в кабине улеглась лихорадка раздражения от замкнутого пространства, тот ужас, который он у них вызывал, остался. Если они обмишурятся с этим заданием и он узнает об этом, то помоги им всем Бог.

Итак, они сидели, коротали время за игрой в карты и следили по очереди за местностью через щель, прорезанную в боку стальной стенки трейлера. Шоссе I–80 было пустынным в унылой завесе дождя. Но если разведчик появится, они его увидят… и остановят.

— Он шпион с другой стороны, — сказал им Праздный Гуляка, и кошмарная улыбка раздвинула его губы. Никто из них не мог объяснить, почему она казалась такой кошмарной, но, когда она обращалась в твою сторону, ты чувствовал себя так, словно твоя кровь в венах превращается в горячий томатный суп. — Он шпион, и мы можем встретить его с распростертыми объятиями, показать ему все и отправить обратно без всякого ущерба для себя. Но он нужен мне. Они нужны мне оба. И мы отошлем обратно за горы их головы еще до того, как выпадет снег. Чтобы им было о чем подумать этой зимой.

И он обрушил горячий смех на людей, которых собрал в одном из конференц-залов Гражданского центра в Портленде. Они улыбнулись в ответ, но улыбки получились холодные и вымученные. Вслух они могли сколько угодно поздравлять друг друга с таким ответственным заданием, но внутри они желали одного: чтобы эти веселые, жуткие, как у ласки, глаза остановились на ком угодно, только не на них.

Еще один большой сторожевой пост находился намного южнее Онтарио, у Шейвилла. Четверо мужчин расположились там в маленьком домике прямо у шоссе I–95, извивавшегося по направлению к пустыне Олворд с ее дикими скальными образованиями и темными, угрюмыми водными потоками.

На остальных постах было по двое часовых, а всего постов — не меньше дюжины, от крохотного городка Флора прямо у шоссе 3 до места, расположенного в шестидесяти милях от границы со штатом Вашингтон, а также по всему пути к МакДермитту, на границе Орегона и Невады.

Старик в бело-голубом автомобиле с приводом на четыре колеса. Инструкции всем часовым были даны одинаковые: убить его, но не повредить при этом голову. Выше кадыка не должно быть ни крови, ни царапин.