Стивен Кинг - Противостояние.Том I

— Я не знаю, — осторожно сказал Ларри.

— Конечно, должны, — нетерпеливо и несколько вызывающе бросила она. Ларри никогда раньше не видел ее такой возбужденной, даже когда Джо выдал свой поразительный трюк с игрой на гитаре. — Я ручаюсь, Гарольд и Фрэнсис отыскали десятки других людей, может быть, сотни. Мы отправимся в путь сейчас же. Самый короткий маршрут…

— Подождите минуту, — сказал Ларри, беря ее за плечо.

— Что значит подождите? Неужели вы не понимаете…

— Я понимаю, что надпись ждала две недели, пока мы пройдем мимо, а значит, это может подождать и еще немного. Пока что давайте поедим. Да и наш приятель Джо, Замечательный Гитарист, кажется, уже засыпает стоя.

Она оглянулась. Джо вновь рассматривал журнал, но уже начинал сонно моргать и клевать носом над страницами. Под глазами у него залегли темные круги.

— Вы говорили, что он недавно оправился после болезни, — сказал Ларри. — Да и вам тоже пришлось много попутешествовать… не говоря уже о том, что надо было сторожить Голубоглазого Гитариста.

— Вы правы… Я об этом не подумала.

— Все, что ему сейчас нужно, так это нормально поесть и хорошенько выспаться.

— Ну да, конечно. Джо, прости меня. Я совсем забыла про это.

Джо издал сонное и совершенно равнодушное ворчание.

Понимая, что он должен сказать дальше, Ларри ощутил отголосок прежнего страха, но это обязательно нужно сказать. Иначе вместо него это сделает Надин, как только у нее будет время подумать… и, кроме того, быть может, настало время выяснить, изменился ли он настолько, насколько ему кажется.

— Надин, вы можете сесть за руль?

— За руль? Вы имеете в виду, есть ли у меня права? Есть, но ведь машина вряд ли годится при всех этих завалах на дорогах, правда? Я хочу сказать…

— Я думал не о машине, — медленно произнес он, и образ Риты, сидящей на сиденье позади таинственного темного человека (как он теперь полагал, символического образа смерти, порожденного его воображением), неожиданно возник у него перед глазами — темные и мертвенно-бледные, они настигали его на чудовище-«харлее», как жуткие всадники Апокалипсиса. От этой мысли у него пересохло во рту и застучало в висках, но, когда он продолжил речь, голос его звучал ровно. Если он и дрогнул, Надин, кажется, ничего не заметила. Странное дело, но, вынырнув из своей дремоты, на него пристально взглянул Джо, словно уловив какую-то перемену.

— Я думал о мотоциклах. Мы могли бы двигаться куда легче и быстрее, а при необходимости катить их руками, объезжая… ну, всякие преграды на шоссе. Точно так же, как провели велосипеды вокруг тех фургонов у въезда в город.

В глазах ее вновь вспыхнуло возбуждение.

— Да, это возможно. Я никогда не водила мотоцикл, но вы могли бы показать мне, как это делается, верно?

При ее словах «я никогда не водила мотоцикл» страх Ларри усилился.

— Главное, чему я стал бы вас учить, — это ехать медленно, пока вы не привыкнете. Очень медленно. Мотоцикл, и даже маленький мопед, не прощает человеку ошибок, а я не сумею отвезти вас к врачу, если вы разобьетесь на шоссе.

— Значит, мы так и сделаем. Мы… Ларри, а вы ехали на мотоцикле до того, как мы встретили вас? Ну да, а то как же иначе вы смогли бы так быстро добраться сюда из Нью-Йорка.

— Я бросил его, — твердо сказал он. — Мне действовало на нервы ехать одному.

— Но теперь-то вы больше не один! — почти весело воскликнула Надин и повернулась к Джо. — Мы едем в Вермонт, Джо! Мы встретим там других людей! Разве это не чудесно? Да ведь это просто потрясающе !

Джо зевнул.

Надин сказала, что слишком возбуждена, чтобы заснуть, поэтому она просто полежит с Джо, пока тот выспится. Ларри съездил в Оганкуит посмотреть, нет ли там магазина, торговавшего мотоциклами. Такого не нашлось, но ему казалось, он видел автомагазин по дороге из Уэлса. Он вернулся обратно сказать об этом Надин и застал их обоих спящими в тени голубого «форда», на котором Джо раньше листал журнал «Гэллери».

Он прилег неподалеку от них, но заснуть не мог. В конце концов, он встал, перешел дорогу и двинулся через высокую, доходящую до колен траву к сараю, на крыше которого были выведены буквы. Тысячи кузнечиков бешено запрыгали, убираясь с его дороги, и Ларри подумал: «Я для них чума. Я — их темный человек».

Возле широких двустворчатых дверей сарая он заметил две пустые бутылки из-под колы и огрызок сандвича. В прежние времена чайки давным-давно склевали бы остаток сандвича, но времена изменились, и чайки наверняка уже привыкли к пище посытнее. Он поддел ногой огрызок, а потом одну из банок.

«Отнесите это прямо в криминалистическую лабораторию, сержант Бриггс. Полагаю, наш убийца в конце концов совершил ошибку».

«Слушаюсь, инспектор Андервуд. День, когда Скотланд-Ярд решил послать вас сюда, обернулся самым удачным днем для жителей Зеленой Лужайки».

«Ерунда, сержант. Обыкновенная работа».

Ларри зашел внутрь — там было темно, жарко и оживленно от мягкого шелеста крыльев ласточек. Сладко пахло сеном. Никаких животных в стойлах — хозяин, должно быть, выпустил их на волю, чтобы они выжили или погибли от супергриппа, но не были обречены на неминуемую голодную смерть.

«Отметьте это для судебного разбирательства, сержант».

«Обязательно, инспектор Андервуд».

Он взглянул на пол, увидел конфетную обертку и подобрал ее. Когда-то в нее была завернута шоколадка «Пейдей». Наверное, автор надписи был не трус. Но не обладал хорошим вкусом. Нужно здорово перегреться на солнце, чтобы любить шоколад «Пейдей».

Ступеньки, ведущие на чердак, были прибиты к одной из несущих балок. Обливаясь потом, сам не зная, что он тут забыл, Ларри полез наверх. В середине чердака (он шел медленно, остерегаясь крыс) более удобный пролет лестницы вел к куполу, и здесь ступеньки были испачканы белой краской.

«Похоже, сержант, мы наткнулись еще на одну находку».

«Инспектор, я просто поражен: вашу дедуктивную проницательность превосходит лишь красота внешности и необычайная длина вашего детородного органа».

«Ерунда, сержант».

Он поднялся под самую крышу. Здесь было еще жарче, просто взрывоопасно, и Ларри подумал, что, если бы Фрэнсис и Гарольд оставили тут краску, после того как закончили свою работу, сарай сгорел бы дотла еще неделю назад. Окна были сплошь покрыты пылью и затянуты обрывками паутины, сотканной наверняка еще во времена президента Джеральда Форда. Одно из окон было взломано, и когда Ларри высунулся из него наружу, перед ним открылся захватывающий дух вид сельской местности, раскинувшейся на мили вокруг.

Эта сторона сарая выходила на восток, и он забрался достаточно высоко, чтобы ямы и выбоины на обочинах дорог, казавшиеся столь отвратительными внизу, на земле, выглядели сверху такими же незначительными, как небрежно разбросанные кучки навоза. За шоссе во всем своем потрясающем великолепии простирался океан; волны прибоя аккуратно разрезались надвое пирсом, торчавшим из воды с северной стороны бухты. Этот пейзаж словно сошел с написанной маслом картины, изображавшей разгар лета, пейзаж в зеленых и золотых тонах, подернутый легкой полуденной дымкой. Пахло солью и морской водой. Глядя вниз, вдоль ската крыши, он мог прочесть надпись Гарольда, правда, вверх ногами.