Дин Кунц - До рая подать рукой

С ноткой неодобрения в голосе регистраторша объяснила Микки, что жалобы обычно принимаются по телефону и приезжать без предварительной договоренности нецелесообразно, поскольку в этом случае почти наверняка придется долго ждать. Микки заверила женщину, что может и подождать, и повторила эти слова дважды в течение последующих сорока минут, когда регистраторша возвращалась к этому вопросу.

В отличие от приемных перед кабинетами врачей, здесь не предлагали глянцевых журналов. Почитать можно было лишь выпущенные государственными органами буклеты, по сложности языка соперничающие с описанием компьютера на латыни.

Первая освободившаяся инспекторша, наконец-то вышедшая к Микки, представилась как Эф Бронсон. Использование инициала вместо имени удивило Микки, но и табличка на столе в кабинете инспекторши не внесла ясности: «Ф. У. Бронсон».

Лет тридцати семи, симпатичная, Эф была в черных брюках и блузке, словно бросала вызов и сезону, и жаре. Длинные каштановые волосы она забрала наверх и торопливо заколола, чтобы открыть шею, но несколько непослушных прядей ускользнули от нее и теперь висели, влажные от пота.

От постеров на стенах ее кабинета-печки становилось еще жарче: со всех сторон на Микки смотрели кошки и котята, черные, белые, серые, сиамские, ангорские, неопределенной породы, играющие, бегающие, лениво потягивающиеся. Все эти пушистые картинки вызывали клаустрофобию и согревали воздух кошачьим теплом.

Видя интерес гостьи к постерам, Эф сочла необходимым объяснить их появление в ее кабинете.

– На этой работе мне так часто приходится иметь дело с невежественными, жестокими, глупыми людьми… Вот иногда и требуется напоминание о том, что в мире немало существ, которые гораздо лучше нас.

– Я, конечно же, вас понимаю, – кивнула Микки, хотя не понимала и половины. – Только я, наверное, повесила бы постеры собак.

– Мой отец любил собак. – Эф знаком предложила Микки занять один из двух стульев перед столом. – Он был не воздержанным на язык, эгоистичным бабником. Так что я предпочитаю кошек.

Если собаки вызывали недоверие Эф только потому, что их любил ее отец, сколь мало требовалось для того, чтобы оказаться в стане ее врагов? Микки решила держаться максимально скромно. Этому она уже научилась, не без труда, при общении с властями предержащими.

Эф села за стол.

– Если бы вы заранее договорились о встрече, вам бы не пришлось столько ждать.

Притворившись, что в словах женщины она услышала искреннюю заботу, Микки ответила:

– Ничего страшного. У меня собеседование с работодателем в три часа, до этого еще достаточно времени.

– И какую работу вы хотите получить?

– Модификация компьютерных программ для нужд конкретного заказчика.

– Компьютеры правят миром, – изрекла Эф, не пренебрежительно, но с ноткой смирения. – Люди проводят все больше времени, общаясь с машинами, все меньше – с другими людьми, и год за годом мы теряем те крохи человечности, которые еще остались у нас.

Чувствуя, что наилучший вариант – во всем соглашаться с Эф, пусть и потребуется объяснять, почему ей хочется работать с дьявольскими машинами, Микки вздохнула, изобразила сожаление, кивнула.

– Но именно там можно найти работу.

Эф неодобрительно поморщилось, но тут же ее лицо разгладилось.

И хотя неодобрение лишь промелькнуло на лице Эф, Микки поняла, что в ее голосе та услышала аргументы обвиняемых Нюрнбергского трибунала, объяснявших причины их работы в крематориях Дахау и Освенцима.

– Вы беспокоитесь из-за ребенка? – спросила Эф.

– Да. Из-за маленькой девочки, которая живет по соседству с моей тетей. Она в ужасном положении. Она…

– Почему ваша тетя сама не пришла с жалобой?

– Ну, я здесь за нас обоих. Тетя Джен…

– Я не могу проводить расследование, основываясь на сведениях, полученных из вторых рук, – не грубо, скорее с сожалением заявила Эф. – Если ваша тетя заметила что-либо, заставившее ее тревожиться за благополучие девочки, она сама должна рассказать мне об этом.

– Да, разумеется, я понимаю. Но, видите ли, я живу с тетей. И тоже знаю эту девочку.

– Вы видели, как с ней жестоко обращались… били, трясли?

– Нет. Рукоприкладства я не видела. Но…

– Вы видели доказательства? Синяки, ссадины?

– Нет-нет. Дело не в этом. Никто ее не бьет. Это…

– Сексуальные домогательства?

– Нет, слава богу, Лайлани говорит, что это не тот случай.

– Лайлани?

– Это ее имя. Девочки.

– Все они обычно говорят, что это не тот случай. Стесняются. Правда всплывает только по ходу расследования.

– Я знаю, как часто бывает именно так. Но она девочка необычная. Очень самостоятельная, очень умная. Говорит все как есть. Она бы сказала, если бы ее растлевали. Она говорит, что нет… и я ей верю.

– Вы видитесь с ней регулярно? Говорите с ней?

– Вчера вечером она пришла к нам на обед. Она…

– Значит, ее не держат под замком? Мы не говорим о жестоком обращении, связанном с ограничением передвижения?

– Передвижения? Ну, может, и говорим в определенном смысле.

– В каком именно?

В комнате стояла удушающая жара. Как и во многих современных зданиях, построенных в расчете на эффективную вентиляцию и энергосбережение, окна не открывались. Система циркуляции воздуха работала, но шума от нее было больше, чем прока.

– Она не хочет жить в этой семье. Никто бы не захотел.

– Никто из нас не выбирает семью, миссис Белсонг. Если бы нарушение прав детей определялось по этому принципу, количество дел, которые я веду, возросло бы в десятки раз. Под ограничением передвижения я подразумеваю следующее: сажают ли ее на цепь, запирают в комнате, запирают в чулане, привязывают к кровати?

– Нет, ничего такого нет. Но…

– Преступное пренебрежение ее здоровьем? К примеру, страдает ли девочка хроническим заболеванием, которое никто не лечит? У нее дефицит веса, она голодает?

– Она не голодает, нет, но я сомневаюсь, что она получает правильное питание. Ее мать не слишком хорошая повариха.

Откинувшись на спинку стула, Эф вскинула брови.

– Не слишком хорошая повариха? Чего я не понимаю, миссис Белсонг?

Микки сидела, чуть наклонившись вперед, в позе просителя, словно пыталась убедить инспектора в чем-то далеком от действительности. Она выпрямилась, откинулась на спинку стула.

– Знаете, мисс Бронсон, вы уж извините, если я говорю бессвязно, но, поверьте, я не напрасно трачу ваше время. Это уникальный случай, и стандартными вопросами до сути не добраться.

Микки еще говорила, когда Эф повернулась к компьютеру и начала что-то печатать. Судя по скорости, с которой ее пальчики бегали по клавиатуре, она прекрасно освоила эту сатанинскую технологию.