Александр Варго - Морок пробуждается

– Что, так все хреново? – спросил Илья, выказав все свое неуважение к вошедшему.

– А ты как думаешь, Айболит? – ухмыльнулся Эдик и отрыгнул.

– А никак, – ответил доктор. Просто, без эмоций.

– Никак? Никак?! – закричал Эдик, брызжа слюной. Он был пьян. Это Илья понял сразу, как только пациент вошел в кабинет.

– Не надо так нервничать, Эдуард Филиппович. И кричать тоже не надо. Объясните, в чем дело. – Пауза. – Прошу вас.

Эдик сидел сгорбившись и затравленно смотрел на Илью Сергеевича. Со дня их последней встречи он постарел лет на десять.

– Они тоже умрут, да? – Глаза Эдика наполнились слезами.

– Думаю – да. Но это уже не важно. Процесс пошел. Механизм запущен. Эксперимент практически закончен, – улыбнулся Илья.

– Какой эксперимент? – спросил Эдик, по-детски шмыгнув носом.

– Вон, видишь? – Соколов показал на стеллаж с медицинскими энциклопедиями.

На одной полке вместо книг стояли такие же черные коробки, как та, что гуляла по рукам. Эдик теперь даже и не мог с уверенностью сказать, у кого она. У Ивана? У Алексея? А может, у Максима?

– Здесь порядка семидесяти копий. Для начала неплохо, да? – Илья развалился в кресле.

– Какой эксперимент? – повторил Эдуард.

– Эти молодцы были подопытными кроликами в великом, на мой взгляд, эксперименте.

– Ты знал? Ты знал, что они все вот так… – у Эдика язык не поворачивался сказать, что парни повесились, – …умрут?!

– Их смерти – во благо, – произнес Соколов и улыбнулся еще шире.

Эдик опустил голову и зарыдал.

Илья посмотрел на наручные часы. Надо выпроваживать эту царевну Несмеяну.

– Если у вас ко мне все, – перешел на официальный тон Илья Сергеевич, – то я бы хотел распрощаться с вами. Желательно навсегда. – Он встал из-за стола и подошел к Эдику.

Тот поднял на Илью полный боли взгляд и, тоже поднимаясь, закричал:

– Сука, ты хотя бы понимаешь, что убиваешь людей?!

– Людей? Человек – это живое существо, обладающее даром мышления и речи. Понимаешь, Эдуард Филиппович, обладающее даром мышления! А эти твари никак не вяжутся с этим понятием. – И он снова улыбнулся.

Эдуард не смог больше сдерживать боль и ненависть. Он набросился на скалящегося врача. У Соколова была хорошая реакция, он ловко поднырнул под руку Эдика и дважды ударил его. Жиров упал, стукнувшись головой об шкаф с энциклопедиями. Перед тем как упасть, он видел, что Илья Сергеевич продолжает улыбаться.

– А теперь пошел вон отсюда!

Эдик поднялся, пошатнулся и, не оглядываясь, вышел из кабинета Соколова.

– Совсем мозги пропил, а туда же. Людей ему жалко…

Жиров вышел на улицу. Остановился, смахнул слезу.

Как же муторно, тяжело внутри! Как жить-то дальше? Он все знал! Он знал, что убивает людей, и ничего не сказал. Что теперь делать? Пойти в милицию? И что? В лучшем случае его пошлют, а в худшем…

О том, что будет в худшем, ему думать не хотелось. Эдик прекрасно знал: за доведение до самоубийства есть статья. Но это еще надо доказать. Если все-таки докажут, то и Эдику достанется. Кто дал парням диск? Не кто иной, как соучастник Эдуард Филиппович Жиров.

«Нет, в тюрьму я не пойду. Лучше умереть».

А если не докажут, то и смысла никакого нет обращаться в милицию.

Хотелось выпить. Во рту пересохло, в голове гудело. Эдик достал из внутреннего кармана куртки рваный кошелек. Открыл его. Достал мятые сторублевые купюры и пересчитал их. Тысяча двести рублей.

«До конца жизни хватит», – усмехнулся он и пошел к киоску с многообещающей надписью: «Утоли свою жажду».

Когда Эдик входил во двор своего дома, он сразу же увидел парней в кожаных куртках. Этих двоих он узнал бы даже с завязанными глазами. Он их ждал.

Сердце забилось сильнее.

«Если они сейчас меня убьют, то поделом мне».

Эдик подходил к подъезду, медленно переставляя ноги. Он пытался пройти незамеченным, насколько, конечно, это позволял пустой двор, чувствуя себя тараканом, которого вот-вот заметят и обязательно прихлопнут тапком. Ох, как хотелось выпить! Жиров уже собирался войти в черноту подъезда, когда его окликнули:

– Эдик!

Он повернулся. У скамейки под засохшей ивой стояли Алексей и Иван.

– Ну, куда же ты пропал? – широко улыбаясь, спросил Лешка. – Мы прямо обыскались тебя.

– Ребята, – разлепил пересохшие губы Эдик, – это я виноват.

Улыбка мгновенно сошла с Лешкиного лица, и он со всей силой ударил Жирова под дых. И настолько быстро, что сам от себя не ожидал такого. Эдик согнулся пополам, но сумку с водкой не выпустил.

Иван подошел, чтобы помочь ему выпрямиться. Жиров дернулся было, но, поняв, что Иван не собирается его бить, пошел с ним к лавочке.

– Зачем? – просто спросил Иван.

Они сели на скамейку, и Эдик рассказал все – начиная с первого знакомства с Ильей Сергеевичем Соколовым и заканчивая сегодняшним разговором.

– У него семьдесят дисков в шкафу, – закончил он и отхлебнул водки из бутылки.

– Ну а почему же ты ничего не сказал, когда Саня брал диск? – спросил Иван.

– Струсил.

– Из-за твоей трусости мы друга потеряли, – со злостью в голосе проговорил Леша и протянул руку за бутылкой.

– Мы не пьем! – одернул его Иван.

– Да, – согласно кивнул Леша. – Она сама. – И быстро убрал руки за спину. От греха подальше.

– Ладно, пошли. – Иван встал и, не попрощавшись с Эдиком, направился в сторону остановки. Леша еще раз посмотрел на бутылку в руке Жирова, мотнул головой и последовал за Иваном.

– Леш! – позвал его Эдик. – А мне что теперь делать?

Лешка пожал плечами и произнес первые пришедшие на ум слова:

– Вся наша жизнь зависит от того, чего мы от нее хотим.

Эдик долго смотрел вслед парням.

– Сломайте ему пару ребер и за меня, – прошептал он, отбросил на две трети опустошенную бутылку, встал и пошел к подъезду.

«Чего мы хотим от жизни?» – повторял он слова Алексея.

Эдуард Филиппович Жиров уже ничего от нее не хотел. Даже пить осточертело.

Существо в вене снова начало слезно просить выпустить его.

«Может, от этого мне так тяжело? Может, выпустив его, я освобожусь сам?»

Эдик вывернул левую руку и посмотрел на вздувшуюся вену. Существо внутри било маленькими кулачками.

– Сейчас, сейчас…

Он достал из сумки еще одну бутылку водки, открыл и сделал три глотка из горлышка. Пошел в ванную и включил горячую воду. Глотнул еще водки. Когда ванна наполнилась, залез в нее, не разуваясь и не снимая одежды. Сделал еще три глотка и уронил бутылку. Взял лезвие. Руки не дрожали. Существо в предвкушении свободы притихло. И Эдика на миг посетили сомнения.

– Получается, вы умерли, когда от вас ушла жена? – вспомнил он слова доктора Соколова.

– Получается, так, – прошептал Эдик и с нажимом провел лезвием по запястью.