Александр Варго - Морок пробуждается

Кресло откатилось и ударилось об стол. Тело начало сползать. Подбежавший Лешка усадил Соколова на место.

– Иди, придержи его, – позвал он Ивана.

Иван подошел и вывернул руки доктора за спину. Соколов, приходя в себя, застонал. Они связали его и подошли к разбросанным черным коробкам.

– Леха, надо уничтожить эти диски.

– А как?

Иван сгреб их ногой в кучу. Потом взял со стола бронзовую пепельницу, на краю которой сидела девушка, служившая зажигалкой.

Леша дернул Ваню за руку и показал на потолок.

– Это дымовая сигнализация. Она сработает раньше, чем сгорит первый диск.

Соколов неожиданно открыл глаза и с улыбкой произнес:

– А пожарная часть в квартале от нашей клиники.

– Ничего. Мы поломаем их.

Иван взял коробку. Вынул диск и согнул его. Не так просто. Надавил сильнее – диск лопнул.

– Ну что, доктор Смерть, расскажи нам, как ты докатился до всего этого.

Соколов усмехнулся и отвернулся к окну.

Парни продолжили разбираться с дисками. В тишине кабинета раздавался громкий треск.

– Вы знаете, каково жить с отцом-алкоголиком? – вдруг спросил Илья Сергеевич, так и не отвернувшись от окна. – Каждый день ждешь, что он вытворит. Изобьет до полусмерти мать и тебя или ограничится только громким матом и битьем посуды? Практически каждый вечер заканчивался одинаково. И каждый раз я думал: «Чтоб ты сдох, пьяница проклятый!» Со временем я стал ненавидеть даже тех, у кого замечал в руках бутылку пива, видя в каждом своего отца. И просто мечтал отомстить за сломанный нос мамы, за лопнувшую перепонку в правом ухе, за множественные сотрясения мозга, за неродившуюся сестренку… – Соколов замолчал. Когда он заговорил снова, парни поняли, что он плачет. – Мама была на четвертом месяце… В тот день он бил ее долго. Ногами по животу. А я сидел под столом в кухне. Что я мог сделать тогда?! – Илья поднял на ребят взгляд, полный боли.

– Ну что, ты еще хочешь его убить? – спросил Леша у Ивана.

– Все равно ты не имел никакого права убивать этих парней, – твердо проговорил Ваня. – Ты знал, что у Мишки остался маленький ребенок, в котором он души не чаял?

– Болезнь прогрессирует, – усталым голосом ответил Илья. – И через какое-то время его малыш тоже начал бы залазить под стол.

Иван посмотрел на доктора. Боже, какой жалкий вид! Несмотря на «праведность» его действий, Соколову нужен был психиатр. Но никак не смерть.

Леша сломал последний диск и встал.

– Я отпущу его, – сказал он и подошел к креслу.

Иван пристально посмотрел на Соколова.

– И все-таки скажи, добрый доктор, у нас есть шанс выжить?

– Шанс есть всегда, – произнес Илья.

Леша развязал ему руки и опустился на колено, чтобы развязать ноги. Узлы затянулись и не поддавались. Он поднял глаза в поисках чего-нибудь острого.

– В столе, в верхнем ящике, нож лежит, – сказал Илья.

Лешка открыл ящик. Ничего, кроме бумаг, он не увидел. Засунул руку под кипу макулатуры и выудил оттуда тонкий нож для вскрытия писем. Покрутил в руке (таким и убить можно) и нагнулся к ногам Соколова. Острое лезвие мгновенно разрезало провода.

Илья потер запястья руки и прошипел:

– Убирайтесь отсюда!

Леша положил нож на стол.

– Знаешь, что я думаю? – медленно заговорил Иван. – Мы с Лешкой выживем, а вот ты долго не протянешь. Тебя доконает твоя же ненависть.

Он повернулся и пошел к двери. Но тут за спиной услышал какую-то возню и резко обернулся. Леша лежал на письменном столе, а сверху сидел Соколов с занесенным над ним ножом.

– Ты что, сука, делаешь? – Иван подбежал к столу и попытался столкнуть психа с Алексея. Тот вывернулся, продолжая одной рукой держаться за Лешкино горло, и наотмашь ударил Ивана рукой с ножом.

Ваня перелетел через кресло и упал на пол, но тут же вскочил на ноги. Лешка хрипел, пытаясь одной рукой откинуть руку доктора с горла, а другой удержать руку с ножом.

Иван снова подбежал к столу, схватил бронзовую пепельницу и занес ее над головой.

И тут раздался грохот открываемой двери.

– Все на пол!

Не опуская руки с пепельницей, Иван повернулся на голос и увидел двух парней в милицейской форме. Они были не намного старше их с Лешкой. Один из них направил на Ивана пистолет. Но когда Ваня повернулся и показал милиционерам, что происходит на столе, он перевел ствол на доктора. Руки у него тряслись. Второй милиционер нервно пытался расстегнуть кобуру.

От таких не знаешь, чего ожидать. Тем более в такой ситуации.

Ваня медленно опустил руку, но не рассчитал силу, и пепельница громко стукнулась об стол. Тот, что держал пистолет, нервно дернул руками в сторону Ивана.

– Я сказал, на пол!

Ваня послушался.

– Слезь с него! – уже орал второй.

«Наверное, все-таки достал пистолет», – машинально подумал Иван.

А вот Илья Сергеевич будто не замечал происходящего за границами стола и продолжал сжимать Лешкино горло. Лешка хрипел и никак не мог освободиться от мертвой докторской хватки.

Вдруг он вскрикнул. Иван услышал хруст. Нож все-таки вошел в тело. Иван повернул голову к двери и попытался встать. Два ствола по очереди выплюнули огонь.

На втором этаже прогремели выстрелы. Вахтер хмыкнул и достал уже початую бутылку водки.

«Как в воду глядел».

– Кого-то сегодня убьют, – прошептал старик, налил в кружку водки и выпил зелье храбрецов.

Логинов проснулся от какого-то звука. Он прислушался. В комнате мерно тикал будильник. Федька привстал на локти и огляделся. Было еще темно, но он разглядел силуэты покосившегося шкафа и старого трельяжа с двумя створками зеркал. Понятно. Вчера или сегодня (какой сейчас день, он не знал) он пришел и отрубился в коридоре. А пока спал, обоссался. Запах аммиака, казалось, заполнил все его жилище.

Федя встал и, держась за стену, прошел на кухню. Надавил клавишу выключателя у двери, но свет так и не зажегся. Электричество отключили еще два месяца назад за неуплату. В темноте подошел к раковине и открыл кран. Вода тонкой струйкой полилась в потрескавшуюся керамическую мойку. Федор взял старую алюминиевую кружку, всю во вмятинах, пригляделся к ней. Как это он ее еще не сдал? Потом подставил под струйку, ожидая, пока она наполнится.

Напившись воды и поблагодарив мысленно коммунальщиков за то, что хоть воду не отключили, Федор заглянул под мойку. Там была почти идеальная чистота. Бутылки он вчера сдал. Среди пакетов и консервных банок Федор увидел полторалитровую пластиковую бутылку и, кряхтя и отдуваясь, выудил ее из-под мусора. Посмотрел через мутные стенки, потряс и, чертыхнувшись, бросил бесполезную посудину обратно под раковину.

Затем накинул пальто и, пошатываясь, вышел из дома. Еще не рассвело, но немногочисленные светящиеся окна в пятиэтажке у парка подсказывали, что уже часов шесть.