Стивен Кинг - Иерусалим обреченный [= Жребий; Салимов удел; Судьба Салема; Судьба Иерусалима / Salem's Lot]

— Хорошо, — сказал Бен. — Я пойду наверх.

— Не трогайте ничего.

— Конечно.

Поднимаясь, Бен слышал, как Мэтт вызывает к телефону Перкинса Джиллеспи, отвечает на его вопросы. В холле наверху звук голоса превратился в неразборчивое бормотание.

Бена снова окатил знакомый ужас. Вот приближающаяся дверь все растет и растет в глазах ребенка. Вот тело — лежит, как они его оставили: левая щека на подушке, рука на полу. Вот вдруг открываются глаза, полные тупого животного торжества. Дверь захлопывается. Левая рука поднимается с пола, пальцы скрючиваются, как когти, губы кривятся в хищной улыбке, обнажая зловеще выросшие длинные острые клыки…

Он шагнул вперед и толкнул дверь онемевшими пальцами. Петли скрипнули.

Тело лежало так, как они его оставили.

— Перкинс едет, — крикнул Мэтт снизу, и Бен чуть не закричал.

До чего точной была эта фраза «запустите машину»! Именно машина — этакий искусный часовой механизм с пляшущими фигурками, из тех, что делали в Германии.

Перкинс Джиллеспи, при зеленом галстуке с эмблемой внутренних дел на булавке, прибыл первым. В его глазах еще застыли зернышки сна. Он сказал, что уведомил окружного медицинского эксперта.

— Сам, конечно, не приедет, чертов сын, — Перкинс передвинул сигарету в уголок рта, — но пришлет своих парней. Трогали труп?

— Рука упала с кровати, — сообщил Бен. — Я пытался положить ее обратно, но она не удержалась.

Перкинс осмотрел его с ног до головы и ничего не ответил.

Мэтт провел их наверх, и Перкинс раз семь обошел тело.

— Послушайте, вы уверены, что он мертв? — в конце концов спросил он. — Вы пытались разбудить его?

Следующим прибыл Джеймс Коди, доктор медицины. Приехал прямиком из Кэмберленда. Он поднял простыню и нахмурился. Со спокойствием, удивившим Бена, Мэтт Берк произнес:

— Это мне напоминает ваш рассказ насчет мальчонки Гликов, Джимми.

— Это был частный разговор, мистер Берк, — коротко отозвался Коди. — Если родичи Дэнни Глика услышат что-то подобное, они на меня подадут в суд.

— И выиграют дело?

— Пожалуй, нет, — вздохнул Джимми.

— Что такое насчет мальчонки Глика? — переспросил Перкинс, нахмурившись.

— Ничего, — ответил Джимми, — ничего общего. Он взял стетоскоп, пробормотал что-то и приподнял веко трупа, направив туда световой зайчик.

— О Боже! — Бен увидел, как сократился зрачок.

— Интересный рефлекс, правда? — обернулся к нему Джимми. Он отпустил веко, и оно странно медленно упало, как будто труп подмигнул им. — Дэвид Прайн и Джон Хопкинс наблюдали его в некоторых мертвых телах вплоть до девятого часа после смерти.

— Начитанный парень, правда? — проворчал Мэтт.

— А ты не очень любишь читать о вскрытиях, старый брюзга, — машинально отозвался Джимми и достал небольшой молоточек.

«Прелестно, — подумал Бен, — парень не изменяет своим манерам, даже если пациент — труп?» Мрачный смешок поднялся в нем, как в колодце.

— Он мертв? — спросил Перкинс, стряхивая пепел в пустую вазу. Мэтт вздрогнул.

— Мертв.

Джимми снова покрыл лицо Райсона простыней и стукнул молоточком по правой ноге. Нога не шевельнулась. Бен вспомнил поэму Уоллейса Стивенса о мертвой женщине.

— И пусть конец будет концом обмана, — процитировал он. — Единственный император — это император мороженого.

Мэтт бросил на него резкий взгляд, и Бен на мгновение чуть не потерял контроль над собой.

— Это еще что? — растерялся Перкинс.

— Поэма, — сказал Бен. — Это строки из поэмы о смерти.

— По-моему, больше похоже на шутовство, — сказал Перкинс и опять стряхнул пепел в вазу.

— Нас представили друг другу? — спросил Джимми, глядя на Бена.

— Мимоходом, — ответил Мэтт. — Джимми Коди, местный коновал, познакомься с Беном Мерсом — местной темной лошадкой.

— Вечно у него шуточки, — прокомментировал Джимми. — Небось ими деньги зарабатывает.

Коди и Бен подали друг другу руки над мертвым телом.

— Помогите мне перевернуть его, мистер Мерс.

Немного неуклюже Бен помог. Тело было холодным, но еще не ледяным. Джимми внимательно осмотрел спину, приспустил трусы.

— Это зачем? — спросил Перкинс.

— Пытаюсь установить время смерти, — сообщил Джимми. — Когда кровь перестает перекачиваться, она ищет самый низкий уровень, как любая жидкость.

— Это ведь дело эксперта, верно?

— Они пришлют Норберта. А Брент Норберт еще никогда не отказывался от небольшой дружеской помощи.

— Норберт не найдет собственную задницу двумя руками с фонариком. — Перкинс выкинул окурок в окно. — Мистер Берк, у вас с этого окна отвалился ставень. Я видел его внизу, когда подъезжал.

— В самом деле? — переспросил Мэтт, тщательно контролируя голос.

Коди достал из чемоданчика термометр и положил на простыню часы они заблестели в солнечном луче. Было четверть седьмого.

— Я пошел вниз, — произнес Мэтт несколько сдавленным голосом.

— Можете идти все, — сказал Джимми. — Это долгое дело. Сварите кофе, мистер Берк?

— Конечно.

Мэтт варил кофе, когда на стареньком сером «форде» появился Брентон Норберт, помощник медэксперта. Его вместе с фотографом отправили наверх.

Перкинс Джиллеспи лил в кофе сливки до тех пор, пока жидкость не выплеснулась в блюдце, затем попробовал ее большим пальцем, вытер его о штаны, зажег еще одну сигарету и спросил:

— Как вы здесь оказались, мистер Мерс?

Тут в «машину» включились Бен с Мэттом, и фактически они не солгали ни разу, но достаточно оставили недосказанным, чтобы их связала друг с другом нить заговора. Бен беспокойно задавал себе вопрос: они ловчат или делают нечто гораздо худшее и более опасное? Мэтт сказал, что позвал Бена как единственного в Салеме Лоте человека, способного ему поверить. Сколько бы ни было недостатков у Мэтта Берка, незнание людей к ним явно не относилось.

К половине девятого все закончилось.

Катафалк Карла Формена увез тело Майка и вместе с ним вывез из дома в город известие о случившемся. Перкинс Джиллеспи, стоя на пороге, проводил катафалк взглядом, жуя губами сигарету.

— Столько раз Майк стоял на козлах — и, должно быть, не догадывался, как скоро сам поедет на этой штуке, — вдруг сказал он и повернувшись к Бену, спросил: — Вы еще не уезжаете из Лота? Хорошо если бы вы остались на коронерское следствие.

— Нет, я не уезжаю.

Бледно-голубые глаза констебля смерили Бена с ног до головы:

— Я вас проверил в полиции штата. За вами все чисто.

— Рад слышать, — отозвался Бен ровным голосом.

— Говорят, вы гуляете с девчонкой Билла Нортона?

— Есть такое дело.

— Она милая крошка, — Перкинс не улыбнулся. Катафалк уже скрылся из виду, даже шум его двигателя превратился в слабое жужжание и затих. — Пожалуй, с Флойдом Тиббитсом она сейчас встречается нечасто.