Стивен Кинг - Иерусалим обреченный [= Жребий; Салимов удел; Судьба Салема; Судьба Иерусалима / Salem's Lot]

— О мистере Стрэйкере?

— Да.

— Ну, он совершенно очаровательный. У него просто придворные манеры. Он сделал Глэдис Мэйберри комплимент по поводу ее платья, и она покраснела, как школьница. Он расспросил миссис Боддин о ее перевязанной руке — она обожглась — и дал ей рецепт какой-то мази. Сам написал. А когда вошла Мэйбл… — Сьюзен рассмеялась.

— Да?

— Он предложил ей кресло. Да какое! Настоящий трон. Красного дерева. Сам притащил из другой комнаты, улыбаясь и болтая с прочими дамами. Но оно, должно быть, весило не меньше трехсот фунтов. Он водрузил это кресло посреди комнаты и подвел к нему Мэйбл. Под руку, представляете? А она хихикала. Видели бы вы, как она хихикает! И он подавал кофе. Очень крепкий и очень хороший.

— Стрэйкер тебе понравился? — Мэтт внимательно наблюдал за ней.

— Это все относится к делу?

— Может быть, да.

— Хорошо. Вот вам женская точка зрения. И да — и нет. Пожалуй, я к нему чувствовала легкое сексуальное влечение. Пожилой человек с очаровательными манерами. О таком сразу скажешь, что он умеет заказывать французские блюда и знает, к чему подходит какое вино — да не просто, красное или белое, а какого урожая и какого виноградника. Таких людей тут не бывало — это уж точно. Но ничего женоподобного в нем нет. Ловкий, как танцор. И, конечно, есть что-то привлекательное в человеке, который так откровенно лыс. — Сьюзен немного смущенно засмеялась, задавая себе вопрос, не наговорила ли она лишнего.

— Это — отчего «да». Теперь — отчего «нет»?

Сьюзен пожала плечами:

— Это труднее. Я думаю… я думаю, что почувствовала в нем какое-то скрытое презрение. Цинизм. Словно он играл какую-то роль, дурачил нас. Потом — налет снисходительности. — Она подняла неуверенный взгляд. — И мне почудилось в нем что-то жестокое. Не знаю, почему.

— Кто-нибудь что-нибудь купил?

— Ничего серьезного, но его это, кажется, не огорчило. Мама купила югославскую полочку, а миссис Петри — раздвижной столик, но, по-моему, это и все. Он не расстроился. Все просил рассказать своим друзьям и заходить, не стесняясь. Этакое старосветское очарование.

— И как, по-твоему, люди были очарованы?

— В основном — да. — Сьюзен мысленно сопоставила энтузиазм своей матери по поводу Р. Т. Стрэйкера с ее устойчивой нелюбовью к Бену.

— Партнера его ты не видела?

— Мистера Барлоу? Нет, он в Нью-Йорке, что-то покупает.

— В самом деле? — Мэтт спрашивал скорее сам себя, чем Сьюзен. — Этот ускользающий мистер Барлоу!

— Мистер Берк, может быть, вы лучше объясните мне, что все это значит?

От тяжело вздохнул:

— Вероятно, я должен попробовать. Все, что ты мне сейчас рассказала, настораживает. Очень настораживает. Все так хорошо сходится…

— Да что же это, наконец?

— Я должен начать с того, как встретил Майка Райсона у Делла вчера вечером… мне кажется, что это было сто лет назад.

К тому времени, как он закончил, часы показывали двадцать минут девятого.

— Кажется, все, — подвел итог Мэтт. — А теперь не притвориться ли мне Наполеоном? Или рассказать тебе о моих астральных встречах с Тулуз-Лотреком?

— Не говорите глупостей, — отозвалась Сьюзен. — Что-то происходит, конечно, но только не то, что вы думаете. Сами знаете.

— Знал до этой ночи.

— Если не кто-то другой, так, может быть, Майк сам это сделал. Больной, в бреду… — Сюзи сама почувствовала, насколько неубедительно звучат ее слова, однако не отступала. — А может, вы заснули, и вам все приснилось.

Он устало пожал плечами:

— Как можно защищать утверждения, которые не может принять всерьез ни один разумный человек? Я слышал то, что слышал. Я не спал. И вот, что меня пугает… сильно пугает. Все пишут, что вампир не может просто войти к человеку в дом и сосать его кровь. Майк Райсон ночью приглашал Дэнни Глика. И я сам пригласил Майка!

— Мэтт, Бен рассказывал вам о своей новой книге?

Он теребил в руках трубку, но не зажигал ее.

— В общих чертах. Только то, что она связана с Марстен Хаузом.

— Он говорил вам, что пережил в Марстен Хаузе в детстве?

— В Марстен Хаузе, в доме? Нет.

— Это было что-то вроде вступительных клубных испытаний…

— О Боже! — произнес Мэтт, дослушав до конца.

— У Бена… что-то вроде теории о Марстен Хаузе. Насчет Губи Марстена…

— Его склонность к дьяволопоклонству?

Она вздрогнула:

— Откуда вы знаете?

Он мрачно улыбнулся:

— Не все сплетни в маленьких городках общедоступны. Есть и секретные. В Салеме Лоте есть такой слух, относящийся к Губи Марстену. В курсе дела сейчас, наверное, не больше дюжины стариков, среди них Мэйбл Вертс. Это было давно, Сьюзен. И все же такие вещи не выходят из определенного круга — даже Мэйбл не скажет кому попало. Об убийстве, конечно, говорят. Но если вы спросите о тех десяти годах, которые он с женой провел здесь в своем доме, занимаясь Бог знает чем, — в силу вступает что-то вроде заговора молчания. Самое близкое к табу явление в западной цивилизации. Удивляюсь, как вообще Бен сумел столько раскопать. Действительно, был слух, что Губерт Марстен похищал детей, чтобы принести их в жертву своим адским богам, но как Бен сумел это выяснить, я не понимаю.

— Ему пришли в голову такие мысли не в Лоте.

— Да, вероятно, причина в этом. По-моему, у него теория, что Марстен Хауз — что-то вроде хранилища зла, которое люди производят беспрерывно, как сопли или экскременты.

— Да, он говорил мне то же самое, — она смотрела на Мэтта с удивлением.

Тот издал сухой смешок:

— Мы читали одни и те же книги. А как насчет тебя, Сьюзен? Есть в твоей философии что-нибудь, кроме земли и неба?

— Нет, — сказала она спокойно и твердо. — Дом — это дом. Зло умирает с окончанием злого дела.

— И ты думаешь, что мы с Беном на пути к безумию?

— О, нет, конечно, мистер Берк. Но вы должны понимать…

— Спокойно.

Он сделал резкое движение вперед, словно прислушиваясь. Она замолчала и прислушалась тоже. Ничего… разве что скрипнула половица. Она взглянула на него вопросительно, и он покачал головой:

— Ты говорила?..

— Только то, что несчастливое совпадение помешало Бену изгнать демонов своей юности. Давно известно, что обряд изгнания бесов может обращаться против изгоняющего. В этом городе слишком много темных слухов. По-моему, Бену нужно отсюда уехать. А может, и вы бы устроили себе небольшие каникулы, мистер Берк?

Изгнание бесов заставило ее вспомнить, как Бен просил сказать Мэтту о католическом священнике. Подчиняясь импульсу, она решила этого не делать. Сказать — значило бы подлить масла в огонь, и так уже, по ее мнению, угрожающе сильный. Если Бен спросит — она скажет, что забыла.

— Я понимаю, как безумно все звучит, — ответил Мэтт. — Но, чтобы тебя успокоить, я скажу, что Бен отнесся к делу вполне разумно. Он рассматривал наши предположения как теорию, которую нужно либо подтвердить, либо опровергнуть, а для этого… — он снова замер, прислушиваясь.