Лорел Гамильтон - Цирк проклятых. Кафе лунатиков

Кожа на спине мужчины лопнула вдоль, он взвился на дыбы, охватив руками талию женщины и вопя. По спине его потоком хлынула светлая жидкость, заливая женщину и кровать.

Женщина чуть подстегнула его, пошевелив ягодицами, склонив голову к простыне.

Из спины мужчины вырвался мех, руки судорожно прижались к бокам. Он снова наклонился к женщине, упираясь руками в простыню, разрывая белую ткань мохнатыми когтями.

Он съежился, мех расходился по его коже все быстрее, почти как растекающаяся жидкость. Маска спала с него — лицо уже не подходило к ней по форме. Камера дала маску крупным планом. Что-то в этом было от искусства… Черт, не могу найти слово.

Человека больше не было. На женщине сидел черный леопард, и был этим очень доволен. Он прижался к ней, губы раскрылись, обнажив блестящие зубы. Леопард ткнулся ей в спину, слегка пустив кровь. Женщина низко простонала, и по ее телу прошла дрожь.

Снова в объективе появился Альфред, все еще в форме человека. Он подполз к кровати и впился в женщину поцелуем. Долгим настоящим поцелуем, с бешеной работой языков. Потом поднялся на колени, все еще не прерывая поцелуя, и все его тело раскачивалось. Он был очень возбужден ее видом.

По спине его прошла рябь, он оторвался от женщины, вцепившись руками в простыни. У него изменение произошло быстрее. Камера дала крупным планом его руку. Кости скользили под кожей с мокрыми сосущими всхлипами. Переползали, меняя положение, мышцы и сухожилия. Лопнула кожа, и хлынула та же прозрачная жидкость. Рука сменилась голой когтистой лапой и тут же покрылась мехом.

Он стоял на полусогнутых, получеловек-полуволк, но несомненный самец. Закинув голову вверх, он взвыл, и комнату наполнил глубокий резонирующий звук.

Женщина подняла на него расширенные глаза. Леопард спрыгнул с нее, покатился по кровати — ни дать ни взять огромный котенок, завернулся в шелковистую простыню, и оттуда торчала только черная морда.

Женщина легла на спину, расставив полусогнутые ноги, протянула руки к волколаку, облизывая губы кончиком языка, будто действительно испытывая наслаждение. Может быть, так оно и было.

Вервольф ворвался в нее, и это не было ласково. Она ахнула так, будто ничего лучшего в жизни не испытывала.

Женщина испускала учащающиеся стоны — либо она была очень хорошей актрисой, либо приближалась к оргазму. Не знаю, какой из этих вариантов мне больше нравится. Наверное, хорошая игра.

Она кончила, издав звук средний между стоном боли и радости, и осталась лежать на спине; тело ее будто растеклось по постели. Вервольф воткнулся в нее последний раз, весь задрожав, и провел сверху вниз когтистыми лапами по обнаженному телу.

Она вскрикнула — тут уж играть не надо было. По ее телу алыми струйками потекла кровь. Леопард испуганно мявкнул и спрыгнул с кровати. Женщина заслонила руками лицо, но когтистая лапа отбила ее руки в сторону. Потекла кровь, и там, где когти ударили по руке, блеснула обнажившаяся кость.

Женщина теперь вопила громко и непрерывно, визг за визгом, успевая только набирать воздуху. Острая морда волколака нагнулась к ее лицу. У меня перед глазами мелькнула раздробленная челюсть жертвы в лесу. Но нет, этот тянулся к горлу. Он вырвал ей глотку, расплеснув огромный сгусток крови.

Глаза женщины смотрели в камеру, не видя, расширенные, блестящие, замутненные смертью. Почему-то на лицо кровь не попала. Вервольф поднялся на дыбы, с клыков его капала кровь. Огромная капля упала на лицо, расплеснувшись меж невидящих глаз.

Леопард прыгнул обратно на кровать, облизал дочиста мертвое лицо длинными уверенными движениями языка. Вервольф лизал тело, опускаясь все ниже, к животу. Здесь он остановился, в камеру глянул желтый глаз. И начал жрать. Леопард присоединился к пиру.

Я закрыла глаза, но звуков было достаточно. Тяжелые, влажные, рвущие, они заполнили комнату. Я услышала собственный голос:

— Выключи.

Звуки смолкли, и я поняла, что Эдуард выключил ленту, но смотреть не стала. И не смотрела, пока не услышала звук перемотки пленки.

Эдуард отрезал себе кусок бифштекса.

— Если ты сейчас будешь это есть, я тебя облюю.

Эдуард улыбнулся, однако отложил нож и вилку и посмотрел на меня. Выражение его лица было нейтральным, как почти всегда. Невозможно было сказать, было ему приятно смотреть фильм или противно.

— Теперь можешь задавать вопросы, — сказал он. И голос его был совершенно обычным, приятным, не подвластным внешним раздражителям.

— Господи, где ты это взял?

— У клиента.

— Черт побери, зачем он тебе это дал?

— Эта женщина была его дочерью.

— Боже мой! Только не говори мне, ради Бога, что он это видел!

— Ты знаешь, что видел. Досмотрел до конца, иначе зачем было нанимать меня? Как правило, люди не нанимают киллеров убивать любовников своих дочерей.

— Он нанял тебя убить этих двоих?

Эдуард кивнул.

— А зачем ты показывал это мне?

— Потому что я знал, что ты мне можешь помочь.

— Эдуард, я не наемный убийца.

— Ты мне только помоги узнать, кто они, а остальное я сделаю сам. Не возражаешь, если я выпью вина?

Я кивнула.

Он отпил вина, и темная жидкость перелилась в бокале, куда более красная, чем была только что в фильме. Я сглотнула слюну и отвернулась. Меня не вырвет. Не вырвет.

— Где мне найти Альфреда?

— Нигде.

Он осторожным движением поставил бокал на поднос.

— Анита, ты меня огорчаешь. Я думал, ты мне поможешь, когда увидишь, что они сделали с этой девушкой.

— Я не отказываюсь помогать. Этот фильм хуже всего, что я в жизни видела, а видела я немало. Ты опоздал с поисками Альфреда.

— Насколько опоздал?

— Я убила его прошлой ночью.

Его лицо озарилось улыбкой — приятно посмотреть.

— Ты всегда облегчаешь мне работу.

— Ненарочно.

Он пожал плечами:

— Хочешь половину гонорара? Ты ведь сделала половину работы.

Я мотнула головой:

— Я это сделала не за деньги.

— Расскажи, как это было.

— Нет.

— Почему?

Я посмотрела ему в глаза:

— Потому что ты охотишься на ликантропов, и я не хочу тебе кого-нибудь случайно выдать.

— Этот леопард-оборотень заслуживает смерти, Анита.

— Я с этим не спорю. Хотя, строго говоря, он не убивал девушку.

— Отец хочет обоих. Ты можешь его за это осудить?

— Нет, наверное.

— Тогда ты мне поможешь выяснить, кто он?

— Может быть. — Я встала. — Мне надо позвонить. Этот фильм надо еще кое-кому показать. Он может помочь тебе лучше, чем я.

— Кто это?

Я покачала головой:

— Сначала узнаем, придет ли он.

Эдуард кивнул — это был даже не кивок, скорее глубокий поклон от шеи.

— Как скажешь.

Номер Ричарда я набрала наизусть и попала на автоответчик.

— Ричард, это я, Анита. Возьми трубку, если ты дома. Ричард, возьми трубку.