Стивен Кинг - Мешок с костями

— Я подожду экранизации, — ответил Дарджин.

И глазки его злобненько блеснули, словно он знал, что ни по одной из моих книг полнометражного фильма так и не сняли, а телефильм по роману «Быть вдвоем», мягко говоря, не снискал лавров. Я надеялся, что на этом мы с комплиментами покончили.

— Я — опекун ad litem Киры Дивоур, — продолжил Дарджин. — Вы знаете, что это означает, мистер Нунэн?

— Вроде бы знаю.

— Это означает, — Дарджин предпочел меня не услышать, — что я назначен судьей Рэнкортом, с тем чтобы определить, когда и как интересы Киры Дивоур будут защищены наилучшим образом, если дело об опеке будет передано в суд. Судья Рэнкорт не обязан выносить решение, исходя из моих рекомендаций, но в большинстве случаев судья поддерживает мнение опекуна ad litem.

Он смотрел на меня, сложив ручки на чистом, без единой записи блокноте. Зато его миловидная помощница строчила как пулемет. Возможно, она не доверяла пилоту истребителя. Дарджин же держал паузу, словно ожидая аплодисментов.

— Вы задали вопрос, мистер Дарджин? — полюбопытствовал я и тут же получил от Ромео Биссонетта пинок в колено. Я даже не повернулся к нему: и так понял, что пинок не случайный.

Дарджин надул пухлые губки. На его блестящей лысине осталось с десяток аккуратно уложенных волосинок. Он оценивающе посмотрел на меня. Во взгляде читалась многовековая ненависть Злобных маленьких толстяков. Да уж, время комплиментов прошло.

— Нет, мистер Нунэн, вопроса я вам не задавал. Просто подумал, что вам интересно знать, а почему мы лишили вас возможности провести это прекрасное утро на озере. Наверное, ошибся. А теперь, если…

Послышался стук в дверь, вслед за чем в конференц-зале появился наш общий знакомец Джордж Футмен. На сей раз не в кливлендском прикиде, а в униформе помощника шерифа. С широким кожаным ремнем и револьвером в кобуре. Оценивающе обозрел бюст помощницы Дарджина, достоинства которого подчеркивала блузка из синего шелка, протянул ей папку и кассетный магнитофон. Прежде чем уйти, коротко глянул на меня. Я тебя помню, дружище, говорил его взгляд.

Остряк-писатель, который за свидание много не берет Ромео Биссонетт наклонил ко мне голову. Его рот оказался рядом с моим ухом.

— Пленка Дивоура, — выдохнул он. Я кивнул, показывая, что все понял, и вновь сосредоточился на Дарджине.

— Мистер Нунэн, вы встречались с Кирой Дивоур и ее матерью, Мэри Дивоур, не так ли?

Как могла Мэри стать Мэтти, изумился я… а потом все понял, точно так же, как понял, откуда взялись шорты и топик. Когда Ки попыталась произнести «Мэри», у нее получилось «Мэтти».

— Мистер Нунэн, мы вас задерживаем?

— В сарказме надобности нет, не так ли? — вмешался Биссонетт, не повышая голоса. Однако взгляд, брошенный на него Элмером Дарджином, ясно говорил, что как только ЗМТ захватят власть над миром, Биссонетт отправится на каторгу с первой же партией заключенных.

— Извините, — вставил я, прежде чем Дарджин успел ответить. — Отвлекся на пару секунд.

— Пришла новая идея для романа? — Дарджин широко улыбнулся. В пиджаке спортивного покроя он очень уж напоминал жабу. Он повернулся к старому пилоту, приказал вычеркнуть свою последнюю фразу и повторил вопрос насчет Киры и Мэтти.

— Да, — ответил я, — я с ними встречался.

— Один раз или больше, чем один?

— Больше, чем один.

— Сколько раз вы с ними встречались?

— Два.

— Вы также разговаривали с Мэри Дивоур по телефону?

Не нравились мне эти вопросы. Я чувствовал, куда он клонит.

— Да.

— Сколько раз?

— Трижды. — Последний раз мы говорили вчера. Она предложила мне присоединиться к ней и Джону Сторроу. Они договорились встретиться за ленчем в городском парке. Действительно, где же еще встречаться с симпатичной девушкой, как не у всех на глазах… тем более что роль дуэньи сыграет Нью-йоркский адвокат.

— Вы разговаривали по телефону с Кирой Дивоур?

Странный, однако, вопрос. Никто не предупреждал меня, что его могут задать. Полагаю, Дарджин об этом догадывался.

— Мистер Нунэн?

— Да, один раз я с ней разговаривал.

— Вы можете пересказать нам ваш разговор?

— Ну… — я вопросительно посмотрел на Биссонетта, но никакой помощи не получил.

Очевидно, он тоже не знал, как вести себя в сложившейся ситуации. — Мэтти…

— Извините. — Дарджин наклонился ко мне. Вперился в меня взглядом. Глазки едва виднелись меж розовых складок. — Мэтти?

— Мэтти Дивоур. Мэри Дивоур.

— Вы называете ее Мэтти?

— Да, — ответил я и едва подавил нестерпимое желание добавить: «В постели! Именно так я называю ее в постели! „О, Мэтти, не останавливайся, не останавливайся! Я сейчас кончу!“ — Так она представилась при нашей встрече. Мы познакомились…

— Мы до этого еще дойдем, а сейчас меня интересует ваш телефонный разговор с Кирой Дивоур. Когда вы говорили с ней?

— Вчера.

— Девятого июля 1998 года.

— Да.

— Кто звонил?

— Мэт… Мэри Дивоур. — А теперь он спросит; зачем она звонила, подумал я, и я отвечу, что она хотела договориться о еще одном секс-марафоне, а в прелюдии мы намеревались угощать другу друга вишней в шоколаде, рассматривая фотоснимки обнаженных карликов.

— Как получилось, что трубка перешла к Кире Дивоур?

— Она спросила у матери, может ли она поговорить со мной. Я слышал, как она говорила Мэтти, что ей надо мне кое-что рассказать.

— И о чем она хотела вам рассказать?

— О своей первой пенистой ванне.

— Она также сказала вам, что кашляла? Я молча смотрел на него. В этот момент я понял, почему люди ненавидят адвокатов, особенно если они не на твоей стороне и знают свое дело.

— Мистер Нунэн, вы хотите, чтобы я повторил вопрос?

— Нет. — Мне хотелось знать другое: откуда у него эта информация? Они поставили «жучка» на телефонную линию Мэтти? Или на мою? На обе? Наверное, впервые я осознал, каково противостоять полумиллиарду долларов. И такими деньгами можно поставить «жучки» на много телефонов. — Она сказала, что ее мать гнала на нее пену и она закашлялась. Но она…

— Благодарю вас, мистер Нунэн, теперь давайте…

— Позвольте ему закончить, — оборвал Дарджина Биссонетт. Как мне показалось, он не рассчитывал, что его участие будет столь активным, но ему это даже нравилось. Сидел он, конечно, с сонным видом, но ничего не упускал. — Мы не в зале суда, и вы не ведете перекрестный допрос.

— Я должен превыше всего ставить благополучие маленькой девочки. — Помпезность фразы не очень-то вязалась с его намерениями. — И к своим обязанностям я отношусь очень серьезно. Если вам кажется, что я придираюсь к вам, мистер Нунэн, прошу меня извинить.

Я не нуждался в его извинениях.

— Я лишь хотел отметить, что Ки смеялась, рассказывая мне об этом. Она сказала, что они с матерью устроили пенную битву. И ее мать смеялась, когда девочка передала ей трубку.