Дин Кунц - Логово

Подошел и стал у соседней с парнем раковины. Намыливая руки жидким мылом, он был не в состоянии оторвать глаз от зажигалки, лежавшей всего в нескольких дюймах от его носа. Если он так будет на нее пялиться, парень сразу сообразит, что он хочет увести ее. Но ее гладкая серебристая поверхность, словно магнит, притягивала его к себе. Медленно намыливая руки и неотрывно глядя на зажигалку, он уже слышал сухой треск полыхавшего вовсю пламени.

Положив в задний карман бумажник и оставив на полке все остальное, парень пошел к одному из писсуаров. Только Джереми протянул руку, чтобы взять зажигалку, как в туалет вошли мужчина и его десятилетний сын. Они чуть было все не испортили, но оба сразу же разошлись по кабинкам и заперлись изнутри. Джереми воспринял это как сигнал к действию. Давай, бери, бери же, говорил ему этот знак. Бери и мотай отсюда, да бери же, бери. Джереми бросил быстрый взгляд на парня у писсуара, взял с полки зажигалку и, не вытерев рук, вышел из туалета. За ним никто не погнался.

Крепко зажав в правой руке зажигалку, стал разгуливать по парку, высматривая, что бы поджечь, чтобы сразу полыхнуло. Желание действовать было таким нестерпимым, что дрожь, начавшаяся внутри него, выхлестнулась наружу, и теперь в нем дрожало все: и тело, и руки, и ноги – да так сильно, что он едва передвигал ноги, которые от возбуждения превратились вдруг в какие-то резиновые палки.

Желание…

Съев последний из "Легких завтраков", Вассаго аккуратно свернул пустой пакет в трубочку, завязал ее узлом, чтобы она занимала как можно меньше места, и опустил в полиэтиленовый мешок для мусора, который находился слева от пластикового холодильника. Аккуратность была одним из правил мира живых.

Ему нравилось, окунувшись в память, бродить по той незабываемой ночи, унесясь в ней на восемь лет назад, когда ему только стукнуло двенадцать и когда он сделался совершенно другим человеком, но он очень устал и хотел спать. Может быть, ему снова приснится женщина по имени Линдзи. Может быть, мелькнет еще какое-нибудь видение, которое даст ему возможность узнать что-либо, имеющее к ней отношение, потому что совершенно непонятным образом эта женщина стала частью его судьбы; какая-то неведомая сила притягивала его к ней, сила, которую он не понимал, но которую не мог не уважать. В следующий раз он ее повторит той ошибки, которую допустил с Купером. Он не позволит желанию убивать взять верх над собой. Сначала он задаст необходимые вопросы. И только, когда получит на них удовлетворительные ответы, только тогда выпустит наружу прелестную кровь и вместе с нею освободит еще одну душу, которая присоединится к мириадам других, находящихся далеко от этого мерзкого мира.

Во вторник утром Линдзи осталась дома одна, чтобы завершить начатую ранее работу в студии, а Хатч, отведя Регину в школу, поехал на встречу с агентом по продаже недвижимости, который хотел выяснить аукционную цену коллекции старинных веджвудских урн и ваз, находившейся в одном из особняков в Северном Тустине. После ленча он также встретится с доктором Нейберном, чтобы выяснить результаты анализов и тестов, сданных им в субботу. К тому времени, когда он завершит все свои дела, заберет из школы Регину и возвратится домой, она успеет закончить картину, над которой работала в течение последнего месяца.

Таков, во всяком случае, был ее план, но все сегодня, как нарочно, было против нее: и судьба, и эльфы, и даже состояние ее собственной души – все сговорились помешать ей завершить работу. Перво-наперво забастовала кофеварка. Линдзи провозилась с ней битый час, прежде чем сообразила, в чем дело, и устранила неисправность. Она любила и умела ремонтировать вещи, и, к счастью, поломка оказалась не такой уж сложной. Начать же день без впрыскивания кофеина, чтобы сердце с ходу заработало, как мотор, было для нее немыслимо. Она знала, что кофе ей вреден, но так же вредны для нее аккумуляторная кислота и цианистый калий, но она же не пьет их, из чего следует, что может все же воздерживаться в тех случаях, когда речь идет о действительно вредных привычках, разрушающих здоровье; да у нее здоровье, что у той скалы!

К тому времени, когда она с полным кофейником и термосом в придачу поднялась на второй этаж к себе в студию, свет, струившийся из окон, выходивших на север, был как раз таким, какой ей требовался. Все было у нее под рукой. Краски, кисти, скребки для палитры. Шкафчик с запасом еды. Вертящийся стул и мольберт, стереопроигрыватель и масса любимых пластинок с записями Герта Брукса, Глена Миллера и Ван Галена, музыка которых казалась ей прекрасным шумовым фоном для художника, стиль которого состоял в слиянии неоклассицизма и сюрреализма. Единственно, чего ей недоставало сегодня, это интереса к работе и желания сконцентрироваться на ней.

Внимание ее все время отвлекал лоснящийся, глянцевитый черный паук, исследовавший правый верхний угол ближайшего к ней окна. Она не любила пауков, но убивать их ей было противно. Позже надо будет поймать его в кувшин и выбросить за окно. Вот он кверху ножками перебрался по оконному ригелю в левый верхний угол, что-то там ему не понравилось, и он снова вернулся в ранее облюбованный им правый верхний угол, где, мелко задрожав, стал сгибать и разгибать свои длинные ножки, очевидно, от чего-то, что понятно только одним паукам, получая удовольствие и радуясь.

Линдзи опять повернулась к своей картине. Почти законченная, она была лучшей из созданных ею. До полного завершения оставалось два-три небольших штриха.

Но Линдзи не спешила открывать краски и брать в руки кисти, потому что была столь же мнительна, сколь и талантлива. Она была сильно обеспокоена состоянием Хатча – внешним и внутренним. Со страхом думала о странном человеке, убившем блондинку, и о таинственной связи, которая существует между этим коварным хищником и ее Хатчем.

Паук сполз по раме в правый нижний угол на подоконнике. По одному ему понятным паучьим соображениям он отказался и от этого убежища и снова вернулся в верхний правый угол.

Как и большинство людей, Линдзи считала, что медиумы хороши только в фильмах ужасов, а в реальной жизни это обыкновенные шарлатаны. И тем не менее именно ясновидением попыталась она объяснить то, что происходит с Хатчем. И даже настаивала на своей теории, когда он объявил, что никакой он не медиум.

Теперь, отвернувшись от паука и расстроенно уставившись на стоявшее перед ней незавершенное полотно, она поняла, что по-настоящему стала ярым сторонником теории ясновидения тогда в пятницу, в машине, когда они ехали по следу убийцы вплоть до начала дороги на Лагуна-Каньон. Если Хатч стал медиумом, то и другие люди смогут контактировать с ним на психическом уровне, и тогда связь с убийцей будет не единственной его связью. А если он не медиум, то его связь с этим монстром более глубока и даже менее объяснима, чем обычное ясновидение, на чем Хатч, кстати, особенно настаивал, и тогда они по уши в неизвестности. А неизвестность в миллионы раз страшнее того, что можно определить и объяснить.