Дин Кунц - Логово

Машина проехала мимо последнего чудища. Вот она уже на вершине склона. Толкает половинки вертящихся ворот. И попадает в сплошной мрак. Ворота сзади с шумом захлопываются. Машина медленно ползет дальше. Дальше. Дальше. И вдруг, словно в бездонную пропасть, срывается вниз.

Хатч в ужасе кричит, и вместе с криком исчезает темнота. Снова вокруг прелестный весенний солнечный день. Автостоянка. Оружейный магазин.

Пальцы его с такой силой сжимают рулевое колесо, что ломит суставы.

В течение всего утра Вассаго больше бодрствовал, чем спал. Но, когда задремал, снова оказался на "Сороконожке" в тот достопамятный вечер, в вечер своей славы.

В дни и недели, потянувшиеся после гибели людей в "Мире фантазии", он доказал себе, что является истинным Мастером, укротив свое необузданное желание снова убивать. Достаточно было только вспомнить о совершенном убийстве, как само собой спадало скопившееся в нем напряжение. Сотни раз заново переживал он подробности каждой гибели, тем самым гася в себе добела раскаленную потребность действовать. А уверенность, что снова будет убивать и всякий раз выходить сухим из воды, служила ему дополнительным стимулом, сдерживавшим его неуемную страсть.

В течение двух лет он никого не убивал. Затем, когда ему исполнилось четырнадцать лет, в летнем лагере он утопил одного мальчика. Тот был младше и слабее его, но боролся за свою жизнь до конца. Когда его, лежащего в воде лицом вниз, обнаружили в пруду, разговоры о его смерти не утихали в лагере в течение целого месяца. Вода оказалась таким же восхитительным убийцей, как и огонь.

Когда ему исполнилось шестнадцать и он получил водительские права, то пустил в расход двух случайных встречных, попросивших его подкинуть их на машине, одного в октябре, другого за несколько дней до Дня Благодарения. Второй, ноябрьский, был просто студентом, ехавшим домой на каникулы. А вот первый оказался особой штучкой, хищником, решившим, что напал на наивного дуралея-школьника, за чей счет можно порезвиться. Обоих Джереми зарезал ножом.

В семнадцать, открыв для себя сатанизм, Вассаго не мог вдоволь начитаться о нем, пораженный, что его секретное философское кредо было столь четко сформулировано и разделялось многими тайными религиозными культами. Некоторые из них были достаточно беззубыми и исповедовались трусливыми слюнтяями, которые только делали вид, что порочны, чтобы прикрыть свой гедонизм, стремление к вечному наслаждению. Но были и настоящие верующие, ревностно приверженные той истине, что Богу не удалось создать людей по образу и подобию Своему, что большая часть человечества – это быдло, что эгоизм – это великолепное чувство, что наслаждение – единственное, к чему следует стремиться, и что высшее блаженство способна принести только власть над другими людьми.

Истинным же проявлением власти, убеждало его одно подпольно изданное сочинение, является расправа с собственными родителями, давшими тебе жизнь, благодаря чему разрываются семейные узы "любви". Книга утверждала, что необходимо как можно решительнее выступать против всяких установлений, законов и так называемых благородных чувств, которыми люди прикрывают свое лицемерие. Только восприняв это всем сердцем, можно заслужить себе место в Аду – откуда его, помимо его желания, вернул к жизни отец.

Но скоро он вновь будет там. Еще несколько смертей, особенно две из них, и путь его в обетованную землю вечного мрака будет свободен.

Чем выше поднималось солнце, тем теплее становилось на чердаке.

Над его затемненным убежищем в разных направлениях носилось несколько толстых мух, а некоторые из них уже беспомощно барахтались, попав в те или иные из липких паучьих сетей, растянутых на стыках строительных балок. Вот тогда пришли в движение пауки.

В нагретом узком пространстве полудремотное состояние Вассаго сменилось более глубоким сном с более неистовыми сновидениями. И снились ему огонь и вода, кинжалы и пистолеты.

Присев на корточки возле угла гаража, Хатч просунул руку между двумя азалиями и откинул крышку регулятора садового освещения. Он установил реле таким образом, чтобы фонари, освещавшие дорожку и кустарник, не погасли в полночь. Теперь они будут светить до тех пор, пока не взойдет солнце.

Закрыв железный ящик регулятора, Хатч выпрямился и стал глядеть на тихую, прекрасно ухоженную улицу. Все здесь было аккуратно и гармонично. Крыши домов выложены плиткой коричневатых, желтоватых и персиковых тонов, резко контрастировавших с крикливыми оранжево-красными плитками на крышах многих старых калифорнийских построек. Оштукатуренные стены были в основном кремового цвета или нежно-голубых расцветок, специально оговоренных условиями "Договорных обязательств", выдававшихся на руки владельцам вместе с актом о передаче прав на пользование собственностью. Недавно выкошенные лужайки были изумрудного цвета, клумбы ухожены, деревья аккуратно подстрижены. Просто не верилось, что в степенную, упорядоченную жизнь этой процветающей общины могут вторгнуться неведомые бедствия из потустороннего мира, казалось немыслимым, что по этим улицам станут бродить какие-то таинственные, мистические существа. Тому порукой была здоровая заурядность их района, подобно мощному оборонительному валу защищающая его обитателей от вторжения мистических сил.

Уже не в первый раз у Хатча мелькнула мысль, что Линдзи и Регина жили бы здесь в полной безопасности – не будь с ними его. Если безумие сумело проникнуть в эту цитадель спокойствия, именно он открыл ему ворота. А может быть, сумасшедшим был он сам; может быть, причудливые, тревожные его состояния были вовсе не психическими видениями, а обыкновенными галлюцинациями его расстроенного рассудка. Хатч мог бы побиться об заклад, что не был сумасшедшим – хотя и не решался полностью исключить возможность оказаться в проигрыше. В любом случае, был он душевнобольным или нет, именно он мог стать причиной грозящих им бед и насилия, и не лучше ли будет для них на время уехать, отдалиться от него, пока не прекратится все это безумие.

Решение отправить их куда-нибудь было мудрым и верным, но внутренний голос нашептывал ему, что этого делать не следует. У него было предчувствие – или уверенность? – что убийца придет не за ним, а за Линдзи и Региной. И, если они – Линдзи с Региной – уедут, этот маньяк последует за ними, а Хатч, оставшись один, станет ждать с ним встречи, которая может никогда и не состояться.

Ну что ж, в таком случае им не стоит разлучаться. И всей семьей, всем до единого, либо погибнуть, либо выйти из всего этого победителями.

Перед тем как отправиться забирать Регину из школы, он медленно обошел вокруг дома, проверяя надежность своих оборонительных систем. Единственной в них лазейкой оказалось плохо прикрытое окно на задней стене гаража. Шпингалет там был сильно разболтан, и Хатч давно уже собирался починить его, но все руки не доходили. Достав из ящика в гараже инструменты, он рьяно принялся за работу, и через некоторое время шпингалет плотно сидел в своем гнезде.