Уильям Ходжсон - Карнакки - охотник за привидениями

— Тихо! — усмехнулся Карнакки. — Не все сразу! Я отвечу на все ваши вопросы, однако, скорее всего, не в том порядке, в котором они были заданы. Начнем с того, на самом ли деле я видел Свинью? Должен сказать, что в целом все предметы, которые имеют призрачную природу, мы воспринимаем не глазами, а умственным взором, обыкновенно доносящим до мозга то, что фиксируют наши глаза, но обладающим и более тонкой психической способностью, не всегда развитой до нужного уровня.

Когда мы видим призрачные явления, наш ментальный глаз одновременно доносит до мозга то, что открыто ему, и то, что воспринимает физический глаз. Оба зрения соединяют свои картины таким образом, что нам кажется, будто мы действительно видим плотским оком все то, что открывается мозгу.

Таким образом, мы лишь получаем впечатление того, что видим физическими глазами как материальную, так и нематериальную сторону сверхъестественного явления, ибо обе эти части его воспринимаются и открываются мозгу механизмом, рассчитанным на конкретную цель, и потому обладают равной степенью реальности, то есть равной материальностью. Вы следите за ходом моих рассуждений?

Мы согласно кивнули, и Карнакки продолжил:

— Аналогичным образом, когда нечто угрожает нашему психическому телу, мы обыкновенно воспринимаем эту опасность как грозящую телу физическому, поскольку ощущения и впечатления нашей психики накладываются на телесные, точно таким же образом как накладывается видение психического и телесного ока.

Наши ощущения смешиваются так, что невозможно отличить физическое от психического. Попробую объяснить свою мысль получше. При столкновении с привидением человеку может показаться, что он падает, то есть падает в физическом понимании этого слова; однако на самом деле падать будет его психическая сущность, или душа — зовите, как угодно. Однако мозг усматривает в этом падение вообще. Вы поняли меня?

И, тем не менее, постарайтесь запомнить, что опасность не делается меньше оттого, что падает психическое тело. Я имею в виду то ощущение, которое я испытал, переступая через жерло этой преисподней. Мое физическое тело могло непринужденно перейти через него и ощущало под ногами прочный пол, но психическое тело находилось на грани падения. На самом деле можно сказать, что я в буквальном смысле перенес через жерло свое внутренне тело, удерживая его притяжением своей жизненной силы. Понимаете, для моего психического тела это жерло было столь же реально и вещественно, как какая-нибудь угольная яма для тела физического. И только напряжение жизненной силы не позволило психическому телу выпасть из меня и как ядро провалиться в вечные глубины, повинуясь титаническому притяжению монстра.

Как вы помните, притяжение Свиньи было слишком сильным для моей жизненной силы, и в психическом отношении я уже начинал падение. И сразу же мой мозг ощутил то, что ему пришлось бы воспринять в случае подлинного падения моего физического тела. Это был безумный риск, но, как вам уже известно, мне приходилось идти на него, чтобы добраться до пульта и батарей. Когда я испытывал физическое чувство падения и видел вокруг себя черные туманные стенки жерла, это умственный взор предоставлял мозгу всю информацию. Мое психическое тело на самом деле уже падало и находилось ниже края жерла, но сохраняя контакт со мной. Иными словами мои магнетические тела, физическое и психическое, оставались соединенными. Мое физическое тело по-прежнему прочно стояло на полу комнаты, но если бы я во всякий момент усилием воли не заставлял свое физическое тело держаться, мое психическое тело полностью разорвало бы контакт со мной и как призрачный метеорит кануло бы на дно, повинуясь притяжению Свиньи.

То интересное ощущение, которое я испытал, заставляя себя преодолевать сопротивление среды, являлось не физическим ощущением, в том смысле как мы понимаем это слово, а психическим ощущением моего существа, вынужденного пересечь тот разрыв, который уже сформировался между моим падающим психическим телом, находившимся внутри жерла, и физическим телом, остававшимся на полу в комнате. И этот разрыв наполняла сила, препятствовавшая соединению моей души и тела. Ужасное ощущение. Помните, что мозг мой еще мог смотреть глазами психического тела, хотя оно уже удалилось от меня на приличное расстояние? Необычайное, признаюсь вам, чувство.

Однако продолжим… все призрачные явления крайне разрежены в своем нормальном состоянии. Они становятся физически опасными во всех тех случаях, в которых приобретают концентрацию. Наилучшей иллюстрацией здесь может служить всем знакомое электричество — сила, которую мы чересчур легкомысленно считаем изученной и понятной, потому что дали ей имя и научились использовать, если воспользоваться популярным выражением. Но мы абсолютно ничего не понимаем в нем! Оно по-прежнему остается великой тайной. В своем диффузном обличье электричество представляет нечто воображаемое и не изображенное, однако, обретая концентрацию, оно сулит внезапную смерть. Вы поняли меня?

Воспользуемся, к примеру, этим объяснением в качестве весьма и весьма примитивной иллюстрации сущности Свиньи. Она соответствует одной из тех колоссальных, во много миллионов миль, туманностей, которые лежат во Внешнем круге. И поэтому я называю эти силы Чудовищами Внешних сфер. Что представляют они собой на самом деле, есть огромный вопрос. И мне иногда хотелось бы знать, представляет ли Доджсон, что не на всякий вопрос его существует ответ, — Карнакки усмехнулся. — Однако попробуем это сделать. Эту планету, и предположительно все остальные, конечно, окружают сферы, которые я именую эманационными. Они образованы чрезвычайно легким газом, ну, скажем эфиром. Бедный эфир, ему в свое время крепко досталось!

Возвратимся на мгновение к школьным дням и вспомним, что в какое-то время Земля представляла собой просто сферу, образованную чрезвычайно горячими газами. Эти газы конденсировались в виде минералов и прочих твердых и жидких тел; однако среди них есть и такие, какие до сих пор не подверглись конденсации — например, воздух. Итак, мы имеем земной шар из плотной материи, по которому можно топать в свое удовольствие; и сферу эту окружает облако газов, необходимых для поддержания всей жизни, какой мы ее понимаем… то есть воздух.

Однако эта газовая сфера не является единственной. Как я вынужден был заключить, вокруг нее существуют еще более крупные и разреженные газовые пояса, слой за слоем охватывающие весь наш мир. Они образуют то, что я именую внутренними сферами. Их в свой черед окружает сфера, или пояс, который я за неимением лучшего слова назвал эманационным.