Алексей Атеев - Холодный человек

Витя, как и Костя Цзю, тоже стремился вырваться из рабочей слободки, именовавшейся Старым поселком, и даже одно время посещал боксерскую секцию. Однако чемпионом он не стал, как не стал и хулиганом. Он избрал другую стезю. Как только разрешили частное предпринимательство, Молчановский зарегистрировал свой кооператив. Назывался кооператив весьма непритязательно – «М-record», а занимался Молчановский тем, что записывал на компакт-кассеты ходовые отечественные и зарубежные шлягеры и торговал ими на базаре, где у него имелся ларек. Очень скоро на молодого предпринимателя обратили внимание криминальные структуры, вчерашние боксеры-хулиганы, которых некий Толик по кличке Шимпанзе, или попросту Шимп, сколотил в подобие банды. Молчановский был лично знаком почти со всеми членами преступного сообщества, но это не спасло его от поборов. Витя заплатил раз, два, а потом послал вымогателей подальше, поскольку они требовали половину «навара». В ответ «шимпанзята» сожгли киоск. Однако этого им показалось мало. В отсутствие Молчановского бандиты явились к нему на квартиру, нагло взломали замок и утащили всю аппаратуру, оставив «инженера звукозаписи», как было записано в его трудовой книжке, без средств производства. Витя пошел на поклон к Шимпу. Там его слегка избили и сообщили: аппаратуру вернут только в том случае, если он будет отдавать, как выразился Шимп, «в общак» восемьдесят процентов доходов. Молчановский обещал подумать.

Витя был парень не робкого десятка. Рос он, можно сказать, на улице, придерживался ее понятий, уважал ее нравы. С половиной «шимпанзят» он вместе учился в школе, ходил в боксерскую секцию, гонял футбольный мяч. Те, казалось, сочувствовали ему, однако в ответ на просьбу о помощи только разводили руками. Мол, у нас есть главный. Как он скажет, так и будет. Витя понял: нормально торговать ему все равно не дадут. Тогда он отрезал пилой по металлу два ствола старой отцовской «тулки», набил пару патронов картечью и вновь отправился к Шимпу. Грохнули выстрелы. Шимпу разнесло живот, кишки превратились в месиво, а Витя от греха подальше мотанул в Свердловск, город очень большой и весьма криминальный. Здесь у него имелся дружок, некогда учившийся в Уральском госуниверситете, а ныне состоявший в уралмашевской группировке в должности «бригадира». Витя, нисколько не опасаясь, поведал приятелю о случившемся. И тот обещал замолвить за него словцо. Через полмесяца «бригадир» уралмашевских сообщил Молчановскому, что «базары сняты», но в качестве благодарности он должен «замочить одного барыгу». Плата показалась сносной – тысяча баксов, а вместо обреза ему вручили «ТТ». С той поры и понеслось. Гонорары за выполненную работу росли, а география заказов уже не ограничивалась Свердловском, а шагнула много дальше, даже за пределы России. Через некоторое время Молчановский решил оставить шумный Свердловск и обосноваться где-нибудь в тихой русской глубинке, но поближе к Москве. Собственно, причиной, заставившей Молчановского покинуть столицу Урала, оказалась его жена. Она плясала в кордебалете тамошнего театра оперетты, была крупной, высокой блондинкой, чем-то похожей на Веру, и отличалась пристрастием к мужчинам кавказской наружности. Вначале Витя не догадывался о ее истинных симпатиях, но когда узнал, страшно возмутился и потребовал развода. Опереточная дива сообщила, что развода не даст, а если и даст, то Витя должен уплатить весьма приличные отступные. Молчановский решил эту проблему с присущим ему профессионализмом. Примадонна осталась догнивать в затопленной горной выработке, а Витя переехал в Сорочинск. Он купил дом, перестроил его и стал вести размеренный образ жизни добропорядочного буржуа, время от времени продолжая работать по основной специальности, благо клиентуры хватало, а для видимости открыл сауну с солярием, парикмахерской и иными услугами, в том числе и интимного характера. Конечно же, не заштатный Сорочинск являлся полем его истинной деятельности. Орудовал он в основном в столице и ее окрестностях, посещал также город на Неве, иной раз отправлялся за рубеж, преимущественно в теплые страны. В определенных кругах Молчановский был известен под кличкой Коммивояжер, потому что постоянно пребывал в разъездах. И все было бы хорошо, но не хватало только одного – семьи. А семью, особенно детей, ему очень хотелось иметь. Иначе, как он справедливо полагал, жизнь не имела никакого смысла.

Встреча с Верой наполнила душу Коммивояжера надеждой. Она, как показалось Вите, полностью отвечала его требованиям. Во-первых, крупная блондинка. Его любимый тип женщины! Неглупа. Опять плюс! Склонна к авантюрам. Кисло-сладкие домохозяйки с куриными мозгами его никогда не интересовали. Словом, Вера как раз то, что надо. Оставалось только получить ее согласие. К изумлению самого Молчановского, он перед ней почему-то робел. Даже не то чтобы робел, а как бы тушевался. На вид проста, но тем не менее тонкая штучка! Но все равно он ее уговорит.

Рассуждая подобным образом, Молчановский подъехал к своему дому, открыл ворота, загнал «мерс» в гараж и поднялся в дом. Сейчас, после общения с любимой женщиной, ему вдруг стало ужасно тоскливо. Один, по-прежнему один! Он поужинал, потом накормил собак и остался стоять под козырьком крыльца.

Воздух свежо и остро пах разрезанным арбузом. Дождь стучал по козырьку, и капли разбивались о перила. Фонари освещали площадку двора, но смутный их свет словно тонул в придвинувшемся почти вплотную тумане, наползшем из близлежащей низины, в которой, как знал Виктор, находилось старое кладбище. В росших вдоль ограды кустах барбариса послышался слабый шорох. Молчановский достал сигарету и закурил.

Горящая спичка прочертила пространство, как падающая комета. В кустах снова зашуршало.

«Кто там, интересно? – подумал Виктор. – Может, крыса? Но крысы в такую погоду прячутся по темным углам. Или кошка бродячая?»

– Эй, Цезарь! – позвал он собаку. – Иди сюда.

Овчарка вылезла из вольера и нехотя приблизилась. Чувствовалось, гулять под дождем ей совсем не хотелось.

– Слушай, Цезарь, – сказал Молчановский. – В кустах возится какая-то тварь. Ты бы разобрался.

Собака обратила на хозяина свою огромную черную морду, по которой стекала дождевая влага, и слабо зарычала.

– Вон там, – Молчановский указал рукой направление, в котором нужно искать.

Овчарка подошла к кустам, ткнулась в них гуттаперчевым носом и вдруг коротко взвыла.

– В чем дело, Цезарь?! – закричал Виктор. Но животное не стало разъяснять мотивы своего поведения.

«Укололась о шипы барбариса, наверное», – решил Молчановский. Собака тем временем бросилась к вольеру и забилась в самый дальний его угол.