Михаил Тырин - Кладбище богов

Но это Лисин вытерпел. Главное, Марго пока рядом. Ему казалось, что гораздо хуже будет остаться одному.

Их везли невыносимо долго. Жуткие часы темноты и неизвестности сильно били по психике. Начали чудиться какие-то нереальные звуки – гул самолета, автомобильные сигналы, телефонные звонки…

Однажды мешок вдруг развязали, и Лисину сунули какой-то мерзко воняющий кусок. Он даже не сразу понял, что это еда. Он никак не мог решиться это попробовать, хотя очень хотелось есть. Погонщику надоело ждать, пока пленник поест, и он снова сунул сержанта в мешок вместе со зловонным обедом.

Лисин успел заметить мешок, в котором держали Марго, но саму ее так и не увидел. К счастью, погонщик завязал его мешок не слишком крепко, и Лисину удалось расширить себе небольшое окошко. В него ничего не было видно, кроме клоков соломы, на которой лежал мешок, зато ушла невыносимая душная темнота.

Лучик света заронил надежду и веру в себя.

А потом произошло целое событие. В дорожном однообразии и унынии это действительно было Событие с большой буквы. Их караван почему-то остановился. Слышались разнообразные звуки, голоса, и сержант догадался, что они в каком-то населенном месте. Может, даже в большом городе. Звать на помощь он не решился, хотя такая мысль появилась.

Что-то происходило. Началась беготня, крики, потом какой-то грохот. Лисин разволновался. Он попробовал передвинуться, чтобы его «окошко» хоть немного приподнялось над бортом повозки, но в этот момент рядом что-то неожиданно грохнуло, и в воздухе прокатилась упругая взрывная волна.

Повозка подскочила, мешок перекатился к другому борту, а окошко вдруг стало большим – казалось, в него можно просунуть голову.

И тут Лисин увидел свой пистолет.

Вернее, там был не только пистолет, а куча разных вещей – посуда, фломастеры, дешевые бусы, какие-то игрушки. Все это высыпалось из другого мешка, который лежал рядом и открылся из-за сотрясения.

Но Лисин видел только пистолет.

Повозка уже неслась по улице – судя по звукам, погонщик размахивал ремнем и стегал животное, оставив ту непонятную заварушку далеко сзади.

Сержант высунул руку из мешка и быстро отдернул назад, сжимая взмокшими пальцами свой «ПМ».

Он еще не знал, как пистолет сможет ему помочь, но был уверен, что случай представится.

Осторожно проверил обойму – пустая. Зато один патрон остался в стволе. Маловато, хотя лучше, чем ничего.

С этого момента Лисину стало еще страшнее. Оружие в руках – отличный повод напроситься на смерть. До сих пор такого повода не наблюдалось. Однако выбрасывать пистолет Лисин не собирался.

Прошел еще один томительный день, и наконец путешествие завершилось.

Лисина вытряхнули из мешка, и он увидел Марго – жалкую, растрепанную, донельзя измученную, попахивающую мочой. Как, собственно, и он сам…

Они находились в каком-то пыльном сарае с черно-кирпичными стенами; здесь же стояла и повозка, все еще запряженная диковинным лохматым зверем.

Черепахообразное чудище держало Лисина за плечо своей лапищей, вырываться из такой было бесперспективно.

Скрипнула дверь, в сарай вошел еще один трехпалый громила, что-то произнес на своем курином наречии. Из-за его спины вдруг выглянуло существо – настолько странное и жалкое, что Лисин невольно поморщился. Так бывает, когда видишь, например, младенца, заспиртованного в банке.

Существо, которое сержант про себя сразу прозвал «опарышем», было чуть выше метра ростом и неуверенно передвигалось на тонких кривых ножках. Огромная голова, крошечное сморщенное личико с глазами-бусинами и носом-выступом. Кожа была мокрая, из складок сочилась влага, а дыхание то свистело, то булькало.

«Опарыш» был обернут в серую тряпку, пропитанную его выделениями, он придерживал ее парой кривых лягушачьих лапок. Когда он подошел, Лисина едва не стошнило. Марго издала какой-то звук – то ли стон, то ли вздох.

Диковинный заморыш что-то пробулькал, после чего удалился обратно за дверь. Трехпалый схватил Марго и потащил за ним. Девица завизжала, Лисин дернулся было за ней, но могучая клешня держала прочно, как тиски.

Дверь закрылась, Марго вдруг снова закричала, и у Лисина мурашки по спине побежали – столько ужаса было в ее крике. Он не знал, что там творится, но догадывался, что скоро узнает.

Марго продолжала кричать, и хотя теперь ее голос был приглушен закрытой дверью, Лисин скрипел зубами от бессильной ярости и страха.

Потом ее голос утих. «Опарыш» выглянул из-за двери, показал на сержанта и что-то булькнул на своем непонятном языке. Лисин похолодел и приготовился к самым страшным минутам в жизни. И, возможно, последним.

Его затащили в соседнюю комнату – низкую и довольно тесную. Он сразу увидел Марго – она лежала у стены на какой-то тряпке и молча тряслась как лихорадочная, стиснув голову руками. Сквозь пальцы густо сочилась кровь.

Потом его взгляд метнулся в другом направлении. У стены стояла деревянная конструкция, в которой выделялось большое колесо с тремя отверстиями – два маленьких и одно побольше. Сержант сразу понял, что ему напоминает эта шкуковина – средневековые колодки, в которых держали преступников.

Именно к этим колодкам и потащили Лисина.

Он понял, что терять ему уже нечего – сейчас произойдет что-то ужасное. Вырваться он не мог, даже пробовать бесполезно. Он попытался дотянуться до пистолета, но чудищу сразу не понравилась его возня, оно перехватило его так, что и руки, и ноги оказались зажаты.

Через минуту его поместили в колодку, просунув голову и руки в отверстия на колесе. «Опарыш» закрутил большие потемневшие болты, надежно фиксируя пленника.

Лисин зажмурился и приготовился к боли. Он был совершенно уверен, что его собираются пытать, правда, не знал, с какой целью. Точно так же они сейчас пытали Марго. Хорошо бы сразу потерять сознание и не мучиться, да только как это сделать?..

Колесо повернулось таким образом, что голова оказалась левым ухом вверх. Прямо перед носом Лисина поставили большую железную банку, испачканную чем-то вроде смолы. Он неимоверно напрягся, не зная, с какой стороны ожидать боль.

«Опарыш» просунул в банку свою лягушачью лапу и что-то достал – какой-то скользкий комок размером с вишню.

Вслед за этим Лисин ощутил, что в его левое ухо что-то капнуло – вязкое и холодное. Оно поползло по ушному каналу все дальше и дальше, потом остановилось. Было не столько больно, сколько мерзко.

«Опарыш» положил Лисину на ухо скомканную тряпку и прижал ладонью. Сначала ничего не происходило, но вдруг сержант ощутил, что в его ухе что-то шевелится. Вязкая дрянь, которую в него сунули, начала двигаться. И не просто двигаться, а проникать все глубже.