Игорь Лесев - 23

Через толстые щели душевой я увидел сначала яркий свет, а затем и силуэт Татьяны Александровны. В этом ярком свете он мне показался особенно зловещим. Обухова подошла к туалету и открыла дверь. Затем осветила курятник. Наконец она направилась к самому сараю. Открыла первую дверь и очень тщательно осветила все помещение. Похоже, оно было небольшим, так как она не заходила вовнутрь. Затем подошла ко второй двери. Потянула ручку, затем дернула ее сильнее, и только с третьей попытки ей удалось открыть дверь настежь. Во вторую дверь она уже вошла, видимо, там было где спрятаться. Послышался звон банок и скрежет передвигаемой мебели. У меня бешено забилось сердце. Обуховой оставалось проверить только душевую.

В этот момент под навесом раздалось шипение. Тут же из комнаты с фонарем вышла мать Димки и направила фонарь в сторону Сони, та зашипела еще больше.

– Ты нашла его?

– О-он в де-етски-ий са-ад убе-ежа-ал…

– Дура безмозглая! Он не мог никуда убежать, я его лошадиной дозой снотворного напоила. Он сейчас где-то в кустах спит, иди и найди его!

– Я на-ашла-а во-от э-это-о… – и Соня протянула Татьяне Александровне мой некогда белый пуловер.

Татьяна Александровна взяла пуловер в руки.

– Где ты его нашла?

– В са-аду-у…

– Так чего ты, дура, вернулась сюда, а не продолжила поиски?! Ты хочешь, чтобы мой сын вернулся?! Или ты хочешь вернуться к нему обратно?!

На крики Димкиной матери раздалось очередное злобное шипение.

– Пошипи мне, тварь тупая! Пошли, мразь, в сад, и поживее иди, гниль мертвая! Не найдем Лескова сегодня, отправлю тебя туда, откуда вытащила!

Они обе направились к забору, как вдруг Обухова остановилась и посветила в сторону душевой фонарем.

– Я осмо-отре-ела-а сара-ай с само-ого на-ачала-а… Та-ам его-о не-ет.

В этот момент я стал терять сознание от напряжения. Наконец Обухова прекратила светить в сторону душевой и, развернувшись, пошла с Соней к дыре в заборе. Самое главное, Димкина мать не закрыла вторую дверь в сарае! Как только они скрылись из виду, я выполз из душевой и дополз до второй двери. Я залез в помещение, пол был каменный и холодный. Рядом что-то запищало. Сраные мыши. А может, и крыса. Я достал из кармана мобильный. Впервые я с радостью отметил наличие на мобильном телефоне чехла. Иначе он должен был бы уже после всех луж полететь ко всем чертям.

Я осветил помещение. Оно было небольшим, к тому же заставленным всякой рухлядью. Скорее всего, это была мастерская. Помимо двух столов здесь стоял громадный шкаф, какая-то старая советская стиральная машина, которая занимала кучу места, несколько стульев и огромное количество стеклянных банок. На столах и полках были тиски, море отверток, плоскогубцев и другого подобного барахла. Но, самое досадное, здесь совершенно негде было спрятаться. Я уже почти засыпал, а в эту мастерскую мать Димки зайдет еще минимум раз, хотя бы для того, чтобы закрыть дверь.

Я начал пятиться, решив заползти как можно дальше в огород и упасть где-нибудь в кустах, как наткнулся ногой на стремянку. Посветив вверх, я увидел, что здесь есть чердак. И вход находится как раз под стремянкой, ее даже не надо было передвигать. Оставался только один пустяк – взобраться по лестнице наверх. Я облокотился о лестницу и поднялся во весь рост. Голова закружилась, в глазах поплыли черные круги. Я сделал первый шаг, а затем и второй. Руки сильно дрожали, но если я сейчас упаду, то сил подняться второй раз уже не будет. Всего я насчитал на стремянке шесть ступенек, значит, оставалось сделать еще четыре шага. Третий и четвертый получилось сделать одним махом, но затем лестница начала шататься. Стремянка была не расставлена, а просто упиралась в шкаф, поэтому держать равновесие было тяжело. Наконец я сделал еще один шаг, но дотянуться до чердачной крышки все еще не мог, потолок был высокий. Оставалось сделать последний шаг, но нужно было держаться за шкаф двумя руками, иначе я точно упаду. Я положил мобильный обратно в джинсы, и мастерская погрузилась в темноту. Я сделал последний шаг и уперся руками в деревянную крышку чердака. На удивление, она поддалась легко, и я отодвинул ее в сторону. Оставалось самое последнее, но и почти невозможное. Мне нужно было подтянуть почти все тело в чердачный проем. Став на самом верху стремянки на цыпочки, я просунул как можно дальше руки в чердачный проем и нащупал какой-то металлический штекер. Я дернул его несколько раз, похоже, он был прибит намертво, а потому его можно использовать в качестве упора. Набрав воздуха в легкие, я со всей оставшейся силы оттолкнулся от стремянки и с помощью штекера подтянул почти треть тела в чердачный проем. Теперь нужно было действовать очень быстро. Силы начали стремительно меня покидать, поэтому я или смогу полностью просунуться на чердак, или упаду на пол, где меня найдут эти обуховские твари. Извиваясь как змея, я еще раз подтянулся и, наконец, просунулся уже до пояса. Дело было сделано! Совершив последнее усилие, я полностью пролез на чердак и, повернувшись, задвинул за собой крышку.

Теперь больше всего на свете мне хотелось просто отключиться. Но нужна была хотя бы еще минута. Я достал мобильный и осветил чердак, он показался мне огромным. Видимо, его площадь распространялась над всем сараем. Осматривать весь чердак времени и сил у меня уже не было, поэтому я пополз в первую попавшуюся сторону, как можно дальше от проема. По дороге мне попадались какие-то старые игрушки, древняя обувь, затем пошли банки, и, наконец, я дополз до каких-то мешков с чем-то мягким. Судя по запаху, в них скорее всего было сено. Я залез за первые два мешка и нащупал рукой протертое и колючее старое одеяло. Натянув его на себя, я услышал, как в кармане у меня запищал телефон. Но достать из кармана мобильный у меня уже не было сил. Я закрыл глаза и провалился в сон.

Предположительно, 14 апреля. Пятница

Кругом была темнота. Еще было очень холодно. Я всхлипывал и звал маму, но никто не откликался. Вокруг меня образовался небольшой кружок света, и я увидел, что вновь стал маленьким восьмилетним мальчиком. Мне было очень холодно, дул какой-то мерзкий ветерок, а я был в одних штанишках. На переднем кармане мама вышила мне зайчика, это мои любимые штаны, я очень ими горжусь.

Сзади меня что-то прокатилось, я вздрогнул и обернулся на звук. Но кругом была одна темнота. Из темноты вновь раздался какой-то звук, на этот раз громче и значительно ближе. Теперь казалось, что этот шум начал превращаться в какой-то грохот, как будто по брусчатке ехал грузовик, груженный арматурой. А я смотрел в темноту и дрожал теперь уже не только от холода, но и от страха. Но еще больше я боялся шагнуть в темноту, там было так страшно! А грохот становился все громче и все ближе.