Дин Кунц - Слезы дракона

Мерзкая голова, державшаяся на обрывке туловища, словно намертво приклеенная к руке, уставилась на него своими блестящими, будто живыми глазками, неотрывно и пристально следя за каждым его движением. Отбросив нож, Рикки попытался разжать впившиеся в его руку челюсти и открыть змеиную пасть. Матерясь и крича от боли и ужаса, он делал все возможное, чтобы отцепить ее от себя, но тщетно.

Возбужденные его криками, на полу энергичней зашевелились, зашуршали, зашипели другие змеи. Он рванулся к арке, соединявшеи кухню с коридором, на ногами отбиваясь от змеи, стремясь успеть ударить их до того, как они кинутся на него. К счастью, грубые, военного кроя, мешком висевшие на нем брюки отлично защищали его ноги от их укусов.

Единственное, чего он опасался, что они могут забраться под штанину. Но этого не случилось, и он благополучно добрался до коридора. Оставшиеся позади змеи не преследовали его. Из шкафчика с припасами еды на пол вывалились два тарантула, приземлившись прямо в середину клубка гадов, и змеи набросились на них, отпихивая друг друга. Судорожно подергивающиеся мохнатые паучьи лапки мгновенно потонули в море зыбкой чешуи.

Бабах!

Рикки чуть не подскочил от неожиданности.

Бабах!

Чуть раньше он так и не сумел обнаружить источник легких странных шлепков, а потом ему помешали тарантулы и змеи.

Бабах!

Бабах!

Раньше ему казалось, что кто-то просто решил подшутить над ним, но теперь все это уже мало походило на шутку. Дело принимало серьезный и опасный оборот. Невозможный с точки зрения здравого смысла, скорее напоминающий кошмарный сон и тем не менее смертельно опасный оборот.

Бабах!

До сих пор Рикки толком не мог понять, откуда неслось это мощное буханье, даже не мог определить, сверху или снизу. От ударов в окнах дребезжали стекла и дрожали стены. Всем своим естеством он чувствовал, что надвигается oпасность в тысячу раз смертельнее и страшнее пауков и змей, опасность, с которой ему уже никак не совладать.

Задыхаясь от ужаса, позабыв о змее, все еще болтавшейся на его левой руке, Рикки рванулся к входной двери в конце коридора. Каждый удар неистово колотящегося сердца резкой болью отдавался в дважды прокушенной змеями левой руке. Господи, чем стремительнее бьется сердце, тем быстрее яд разносится по телу! А может быть, змея не ядовитая? Все равно надо немедленно успокоиться: вдох, выдох, спокойнее, не торопись, надо пойти к соседям, пусть позвонят по 911 и вызовут "неотложку".

Бабах!

Можно, конечно, и самому позвонить прямо из спальни но идти туда не хочется. Он больше не чувствует себя в безопасности в собственном доме, что, разумеется, глупо более того, по-детски наивно, но ему кажется, что дoм восстал против него, превратившись из друга и союзника в лютого врага.

Бабах! Бабах! Бабах!

Дом дрожал и подпрыгивал, словно скакал верхом на взбрыкивающей лошади, и Рикки сам едва удерживал равновесие, чтобы не упасть. Его повело боком, и он с маху врезался в стенку.

В алтаре, воздвигнутом им по образу и подобию алтарей, которые повсеместно устраивала в собственном доме его мать, дрожала и раскачивалась из стороны в сторону кepaмическая статуэтка Божьей Матери. С тех пор как его изрешетили пулями, закравшийся в него страх заставил Рикки в качестве защиты от всех жизненных невзгод избрать именно это испытанное материнское оружие. Резко накренившись, статуэтка упала на пол у его ног и разлетелась на мелкие кусочки.

Стоявший рядом со статуэткой тяжелый рубиновый стакан с горящей в нем жертвенной свечой подпрыгивал от ударов, и вместе с ним на стенах и потолке подпрыгивали и извивались чудовищные тени.

Бахбабахбахбабахбабах!

Когда Рикки находился уже в двух шагах от входной двери, половицы, зловеще заскрипев, неожиданно выгнулись и лопнули с таким треском, будто рядом прогремел раскат грома. Рикки в ужасе отпрянул назад.

Легко, словно яичную скорлупу, разворотив дубовый пол, что-то выползло наружу из подпола. На какое-то мгновение фонтаном взметнувшаяся пыль и взлетевшие вместе с ней вверх щепки и раздробленные доски скрыли из виду, что именно это было.

Но, когда пыль улеглась, в образовавшейся дыре Рикки увидел мужчину, ноги которого дюймов на восемнадцать уходили вниз под уровень пола. И, хотя Рикки находился выше его, мужчина, казалось, нависал над ним, громадный и страшный. Его нечесаные волосы и густая борода были растрепаны и грязны, а обращенное к Рикки лицо - сплошь в язвах и шрамах. Черный плащ его вздымался от сквозняка, со свистом врывавшегося в дом через разбитые мощным ударом половицы.

Рикки понял, что перед ним тот самый бродяга, который явился Гарри из вихря. Описание совпадало точно - только глаза были другие. Увидев эти нелепые, чудовищные глаза, Рикки замер рядом с осколками Богородицы, напрочь парализованный страхом, в полной уверенности, что сходит с ума. Даже если бы он и продолжал пятиться назад или же попытался выбежать наружу через черный ход, ему все равно не удалось бы спастись бегством, так как бродяга молниеносно, словно змея в броске, выскочил из дыры на пол и заполонил собой весь коридор. В мгновение ока он сгреб Рикки в охапку и, подняв над полом с такой легкостью, что о сопротивлении и речи быть не могло, припечатал его к стене с такой силой, что сверху посыпалась штукатурка и от удара у несчастного хрустнули кости. Лицом к лицу с бродягой, омываемый мерзким, зловонным дыханием, Рикки смотрел в его глаза и, парализованный ужасом, даже пискнуть не смел. Глаза бродяги не были похожи на озера крови, о которых рассказывалему Гарри. Это вообще были не глаза. Затаившись, в глазных отверстиях торчали две змеиные головы, каждая с двумя желтыми глазками и подрагивающим раздвоенным на конце язычком.

"Моя- то вина в чем?" - мелькнуло в голове у Рикки.

Словно два ужасных попрыгунчика, приводимых в действие мощной пружиной, обе змеиные головы разом выпрыгнули из глазных отверстий бродяги и вцепились Рикки в лицо.

На участке шоссе между Лагуна-Бич и Дана Пойнт Гарри развил такую скорость, что даже Конни, любительница быстрой езды и острых ощущений, приготовилась к самому худшему и на крутых виражах только беззвучно шевелила губами, словно молилась про себя. Так как ехали они на частной машине, а не в полицейской, у них не было с собой съемного проблескового маяка, который они могли бы поставить на крышу. Не было у них и полицейской сирены, но, по счастью, шоссе в тот вторник в десять тридцать вечера не было забито машинами, и, непрерывно сигналя и мигая фарами, Гарри довольно легко продирался сквозь небольшие редко возникавшие заторы.

- Может быть, позвонить Рикки и предупредить? - предложила Конни еще на выезде из Лагуны.