Александр Варго - Приют

– Возьми пару ребят и поезжайте по их маршруту, – приказал он. – Меня интересуют мои деньги, если что – ты знаешь, что делать. Во всяком случае, не мне тебя учить.

Шмель понимающе кивал, преданно глядя в рот своему боссу. Глаза его уже горели в предвкушении захватывающего приключения, он нетерпеливо топтался на месте, пальцы непроизвольно сжимались, словно он уже обхватывал ими шею человека, осмелившегося ослушаться Главного.

– И еще. Если они живы, сделай все возможное, чтобы доставить их ко мне, – сказал Хоха напоследок. – И держи со мной связь.

Шмель с понимающим видом кивнул:

– Все будет в лучшем виде, Арсений Петрович.

– Не сомневаюсь. – Хоха принялся рыться в записной книжке. – Запиши телефон Сергея. Это так, на всякий случай.

Когда Шмель вышел, Хоха включил телевизор.

(«…когда у человека с револьвером на пути встает человек с ружьем, человек с револьвером мертв. Это ведь твои слова, Рамон?» – говорил Клинт Иствуд ковбою с широкой лопатообразной бородой.)

Прозвучал выстрел, ковбой упал, и на экране появились титры.

Хоха заметно успокоился. На экране появился рекламный ролик, в котором дебильного вида кролик с вялыми ушами, старательно уговаривал рыжего карапуза отведать кукурузную суперкашу «Кусямба». Каша больше смахивала на понос, и Хоха подумал, что никогда бы не стал кормить своего ребенка подобной мерзостью. Вскоре кролика сменила сексапильная брюнетка, рекламирующая мыло. Трогая свои щеки, она томно прикрывала глаза, приговаривая: «Моя кожа стала мягче шелка!», и на ее лице появлялось выражение полного блаженства, словно ее поимел взвод солдат после нескольких лет воздержания.

Хоха расслабил узел галстука, подумал немного и снял его вовсе. Теперь можно навестить Аллу. Он открыл бар и достал бутылку шампанского.

– Котенок, – позвал он. Дверь комнаты, в которой несколько минут назад скрылась девушка, моментально распахнулась, будто она все время подслушивала его разговор с подчиненным.

– Иди сюда! – Он откупорил шампанское и разлил пенящийся напиток по фужерам.

На Алле был лишь легкий прозрачно-розовый пеньюар, сквозь который просвечивали все прелести молодого сочного женского тела. Она уселась на колени мужчины.

– Ты противный бука, но я все равно обожаю тебя, мой пупсик. – После этих слов она впилась губами в рот Хохи.

Очень хотелось курить, но сигареты закончились еще задолго до того, как они были у Ксо-Ли-Рэя. Денис пожалел, что не успел запастись ими раньше – пока они ехали, в тех двух занюханных забегаловках «Парламента» не было, а он привык только к ним. Сейчас он был готов курить хоть труху из сгнившего пня.

Когда он немного пришел в себя, было уже за полночь. Стало холодно. Денис обдумывал сложившиеся обстоятельства, обреченно понимая, что выбор у него небольшой. Вариант первый – он добирается до трассы, ловит попутную машину и, если ему повезет, спасет свою задницу. Но как быть с деньгами? В таком состоянии он не сможет тащить с собой «дипломат», да и мало ли что случится с ним по дороге…

(Жду тебя с моими деньгами…)

Он вздрогнул, вспомнив голос Главного, ему почудилось, что тот сейчас стоит у него за спиной, ожидая, когда он повернется, после чего схватит его за шиворот и потащит на съедение к своим доберманам. Он прекрасно осознавал, что после этого Хоха не оставит его в живых.

Второе: он может остаться здесь, пока кто-нибудь не подберет его. Шансов мало, но дорога, пускай и такая разбитая, здесь все же есть, а по ней кто-то да ездит.

После недолгой внутренней борьбы с самим собой Денис принял соломоново решение – он решил заняться своими ранами, а там видно будет. Может, он спрячет деньги где-нибудь в лесу, после чего попытается выбраться на дорогу…

С большим трудом ему удалось достать здоровой рукой из правого кармана брюк зажигалку. Щелкнув колесиком, он с опаской поднес дрожащий огонек пламени к заскорузлой от крови и грязи штанине. Вся лодыжка потемнела от крови, носок, липко облегающий ступню, вызывал чувство гадливости. На ране образовалась толстая корка засохшей крови, но кровотечение остановилось, и это немного успокоило мужчину. Охая и кряхтя, он начал снимать с себя рубашку. Малейшее прикосновение к сломанной руке вызывало нечеловеческую боль, и Денис, провозившись несколько минут, попросту обрезал рукав, после чего принялся за майку. Спустя некоторое время ему кое-как удалось перебинтовать ногу нарезанными из майки лентами. Не мешало бы, конечно, обмыть перед перевязкой рану, но воды поблизости не было.

Пить уже хотелось, но не настолько, чтобы думать об этом постоянно, однако он чувствовал, что настоящая жажда уже не за горами.

Покончив с ногой, Денис некоторое время осторожно ощупывал руку, стараясь окончательно убедиться, что это не вывих и она действительно сломана. Боль была ужасной, он скрипел зубами, и холодный пот бежал по его лицу. Да, это перелом.

На ощупь он разыскал подходящую палку и остатками майки привязал ее к поврежденной конечности. Затянув узелки зубами, он с шумом выдохнул и скептически оглядел свою работу. Палка болталась, повязка сикось-накось… Дерьмо собачье.

Превозмогая боль, он натянул на себя изрезанный пиджак. Итак, вперед, рахиты, на Стамбул! Вот только нужно найти еще одну палку для опоры – своей ноге он не доверял. Денис достал пистолет и проверил патроны.

Где-то вдалеке тоскливо закричала выпь.

Через двадцать минут ссутулившаяся фигура, опираясь всем телом на суковатую ветку, ковыляла прочь от «БМВ». «Дипломат» с шестьюстами тридцатью тысячами долларов остался лежать в багажнике автомобиля.

Грузный мужчина с густой черной бородой нетвердой походкой направился к костру и плеснул водой из котелка на тлеющие угли. Головешки недовольно зашипели, в небо взметнулся клуб дыма. Он выключил игравший радиоприемник, после чего, бормоча что-то себе под нос, вполз в крохотную палатку.

– Э, аккуратней! – раздался недовольный юношеский голос.

Бородатый мужчина с кряхтением втиснул свое огромное тело в спальный мешок.

– Что, Вован, я отдавил тебе яйца?

Он втащил в палатку ружье.

– Гена! – позвал бородач.

– Чего еще? – сонным голосом спросил мальчик. Он повернул голову и, прищурившись, посмотрел на пьяного отца. Тому наконец удалось застегнуть «молнию» на мешке, и он удовлетворенно хмыкнул:

– Чего-чего… Много вопросов задаешь. Ты должен сказать: «Да, папуля, я слушаю тебя, ты у меня самый лучший…» А то единственное, что от тебя дождешься, это: «Слышь, батяня, это самое, мне нужно типа того, тридцать рублей и все такое, на кино и мороженое, чтоб я усрался, и все дела…»

– Чего ты хотел? – раздраженно спросил Гена.