Александр Варго - Корень зла

Улица Мон-Пегасс… Швейцария, городок Мартиньи. Как удобно, черт возьми, гостиница (а он почти не сомневался, что находится во второразрядной гостинице) расположена на одной улице с банком «Летуаль»…

Сердце колотилось от волнения. Он сел на краешек кровати, закрыл глаза. Ситуация проще пареной репы. Выживших после аварии привезли обратно в замок. Память отключена, и была ли она вообще – память? Фельдман – в заложниках, Артем – в Швейцарии. Сопровождающие глаза не мозолят. По крайней мере, пока не мозолят (но обязательно должны присутствовать в непосредственной близости). Полагаются на его сообразительность – что он самостоятельно доберется до банка, заберет картину, а за ним в это время будут тщательно наблюдать, поскольку существует мнение, что в деле задействована не одна организация…

Почему так уверены, что в сейфе что-то есть? После стольких попыток к бегству?…

Он встряхнулся. Размышления добром не кончатся. Он увязнет еще глубже. За него давно решили. «Фирма» Ватяну, безусловно, достойная уважения лавочка. Вывезти человека из Румынии, доставить, как ни в чем не бывало, в Швейцарию, плюя на полицию, таможни, спецслужбы…

А вот в банке у них своих людей, похоже, нет. Банки Швейцарии – отдельная грустная тема для таких проходимцев…

Он принял душ, побрился станком с новым лезвием (к этому станку еще не прикасалась рука человека), оделся, помолился. А почему он, собственно, уверен, что на выходе из номера его не будет поджидать пара крепких ребят?

Трудно объяснить. Он просто был уверен. Снял ключ с крючка, вышел из номера. Уютно, чистенько, опрятно. Но явно не женевский «Эксельсиор». Коридора нет – имеется холл средних размеров, четыре двери, лестница с массивными отполированными перилами. Цветы в горшочках – совсем как настоящие, и только наметанный глаз может определить, что цветы – фальшивка. Обстановка тридцатых годов двадцатого века. Резные двери, картинки фривольного (но в целом целомудренного) содержания.

На лестнице послышалось шуршание, и в холл вплыла разнополая пара средних лет. Миловидная дама бальзаковского возраста (на Руси бальзаковский возраст начинается после сорока, хотя Бальзак имел в виду немного за тридцать), одетая в строгую шевиотовую пару с накрахмаленной гвоздичкой в петлице. За дамой вышагивал, чуть прихрамывая, подтянутый господин с переливами седины в густых волосах.

Он не успел определиться насчет поведения. Застыл в открытых дверях.

– Здравствуйте, – учтиво сказала дама, уловив шевеление в проеме, – наконец-то в этой гостинице заселены все пять номеров. Вы, видимо, приехали этой ночью, месье?

Дама говорила по-французски. Этот язык Артем знал если не в совершенстве, то вполне достаточно для поддержания беседы.

– Здравствуйте, мадам, – отозвался Артем, – очень рад, что у меня такие милые соседи. Надеюсь, мы не доставим друг другу беспокойства?

– Ни за что, – улыбнулся мужчина, вставляя ключ в соседнюю дверь, – Кстати, нас зовут Анжу. Месье Анжу и мадам Анжу. Мы из Гренобля. Решили провести короткий отпуск в Швейцарии. Знаете, в рекламных агентствах, в которых мы работаем, очень трудно выбить отпуск – особенно если хочешь отдохнуть вместе с супругой…

– Белинский, – изобразил учтивый поклон Артем, – родом из России, проживаю во Франции, в Румынии…

– Во Франции? – лучезарно улыбнулась мадам Анжу. – Не в Гренобле, случайно, молодой человек?

– Севернее, мадам. А в Румынии я веду один коммерческий проект, который потребовал срочной командировки в Швейцарию… Месье Анжу, вы что-то уронили.

Седовласый господин удивленно посмотрел под ноги и поднял свернутую глянцевую брошюрку. Он не стал краснеть, как Арамис, поставленный д'Артаньяном в неловкое положение из-за оброненного платка. Его супруга засмеялась.

– Арсен всегда ворует из ресторана меню, чтобы было что почитать в самолете. Мы собираемся улетать из Швейцарии послезавтра. Посетим завтра с утра магазин D&G на Ля-Гюр…

– Дольче и Габана, – хвастливо расшифровал месье Анжу.

«Дорого и Глупо», – подумал Артем.

– А вы? – спросила мадам Анжу. – Ах, простите, месье, вы, наверное, недавно прибыли.

– Пару дней я здесь поживу, – важно сказал Артем, – нужно выполнить определенные обязательства, знаете ли.

– Всего доброго, месье, – сказал седовласый господин, толкая дверь, – мы с вами еще встретимся.

«Не хотелось бы», – подумал Артем, но сумел справиться с одеревенелыми мышцами лица, изобразив бездну приветствия.

На лестнице он столкнулся с долговязым молодым субъектом. У парня были невыносимо липкие глаза и такая же липкая улыбка.

– Здравствуйте, – сказал он вкрадчивым голосом и подвинулся, уступая дорогу. Причем подвинулся так, чтобы Артем непременно его коснулся.

– И вам того же, – пробормотал Артем, чувствуя, как в горле рождается рвотный спазм. Все его чувства были предельно ясно изображены на лице, но молодой человек не проникся.

– Доминик Фрэй, – представился он, – а вы, месье?

Артем что-то буркнул. Вроде «инспектор ДПС такой-то».

– Рад знакомству, – проворковал субъект, – я из Берна, если позволите. Разъездной агент фармацевтической компании. Обожаю селиться в скромных гостиницах на окраинах швейцарских городков. Они настолько милы и непосредственны… – сообщил он с таким придыханием, что исчезли последние сомнения в ориентации субъекта.

– Простите, я спешу, – пробормотал Артем, – если не возражаете, мы с вами позднее поговорим.

– Как насчет прогуляться в кабачок господина Сесиля? – мурлыкнул в спину Доминик Фрэй. – Это напротив гостиницы. Весьма колоритный такой кабачок с отдельными кабинками…

– Разумеется, господин Фрэй, – отозвался Артем, – мы вечером обязательно с вами посетим господина Сесиля. Раздобудем парочку задорных девочек за умеренную плату, завалимся в кабачок…

– Да что же вы такое говорите, месье? – обиженно ахнул в спину Доминик.

«Слишком вызывающий съем, – размышлял Артем, сворачивая к последнему пролету. – С незнакомым человеком так себя не ведут даже махровые гомосексуалисты. А если… со знакомым? Ты его не знаешь, это факт. Но это не причина для господина Доминика не знать тебя».

Утверждение не требовало доказательств: в этой гостинице есть соглядатаи. Возможно, кто-то из персонала (хотя вряд ли), и почти наверняка – из числа постояльцев. «Наконец-то, в этой гостинице заселены все пять номеров», – сказала мадам Анжу. Маловато – пять номеров на гостиницу. Даже на маленький частный «постоялый двор».

«Как долго, интересно, я могу тянуть время?» – думал Артем, спускаясь в холл.

Гостиница не впечатляла габаритами. Маленький вестибюль, погруженный в полумрак. Аляповатые картины на стенах (типичная мазня с претензией на постимпрессионизм), стойка портье в трех шагах от входа. У портье были рыбьи глаза, лоснящийся проборчик и вульгарные длинные ногти на пальцах.