Виталий Абоян - Мёртвая жизнь [litres]

– Спинтронный процессор! – ошарашенно закончил за него Грац.

– Точнее – квантовый компьютер с невероятным количеством спиновых процессоров, – поправил его Захар.

– Это же целый мозг. В таких масштабах… Какое же у него быстродействие?! – Лившиц тоже не отводил глаз от зависшего в центре рубки изображения.

Собственно, никакого изображения в центре главного помещения «Зодиака» не было. Картинка являлась продуктом квантового компьютера – одного из многих, входящего в сложный комплекс биоэлектронного мозга «Зодиака». Это была иллюзия, отправленная «Зодиаком» прямо в зрительную кору землян. Но все же рефлексы заставляли Клюгштайна таращить глаза, а Граца близоруко прищуриваться. Биология оставалась сильней высоких технологий.

– Дело не в быстродействии. Точнее, не только в нем, – сказал Захар. – В такой сложной структуре и в таких количествах невообразимо возрастает уровень сложности используемой логики. Но откуда это там могло взяться?

Лившиц посмотрел на кибертехника. Его взгляд выражал такое же непонимание. Землянам давно известны биотехнологии – совмещение мертвой, безвольной и математически выверенной неорганики электронных и спинтронных устройств со стохастически бурлящей живой материей. Но древние, давно умершие, если не вымершие, бактерии – какое они имели отношение к тому, что показывал вирт-эфир «Зодиака»?

– Вы же утверждали, что это строматолит, конгломерат продуктов жизнедеятельности бактерий? – спросил внеземелец у Клюгштайна.

– Так и есть. Только, похоже, в сообществе производителей этого минерала главными были археи, а не бактерии.

– Не вижу разницы, – сказал Лившиц.

Клюгштайн снисходительно улыбнулся. Люциан был скорее психологом, контактер-профессионал, знаток инопланетян – специалист виртуальной профессии. Ему простительно ошибаться в биологии.

– Не имеет большого значения. Но эта древовидная структура, что все мы имели удовольствие видеть, похоже, создана именно ими. Ее построили археи. Возможно, бактерии им тоже помогали. Тут не обошлось без весьма непростой организации процесса – слишком сложная структура, слишком много составляющих. Здесь должны были работать заодно микроорганизмы разных видов и с разным обменом. Ну, в теории, во всяком случае.

– Скажите, Захар, – спросил Станислав, – это действительно может работать?

– Я пытаюсь понять.

Кибертехник внимательно рассматривал древовидный рисунок. Его взгляд скользил по гладкой поверхности кремниевой ветви, огибая тончайшие, почти моноатомные, вкрапления железа и его соединений, конгломераты никеля и кобальта, огромные, словно планеты, вакуумные полости, внутреннюю поверхность которых покрывал замысловатый рисунок. Потом дал команду «Зодиаку» смоделировать работу этой системы, задав входящие параметры. Взору Захара предстали результаты запущенной земным компьютером симуляции.

Все сходилось: это хозяйство не что иное, как соединенные в хитроумную сеть спиновые транзисторы. Были в них странности, несуразности и откровенно непонятные вещи. Но в целом симуляция, рассчитанная «Зодиаком», показывала, что это вполне могло работать.

– Похоже, что может. Только в системе есть некоторые ошибки. Или странности. Не знаю, на таком уровне не могу сказать – ошибки ли это. Во всяком случае, в наших устройствах такие схемы не применяются, – наконец сказал кибертехник.

– Странно, что мы вообще способны понять, что это такое, – сказал Грац. – В конце концов, это инопланетная техника, мы можем никогда не разобраться в ней до конца. Ведь так, Люциан?

Лившиц набрал в грудь побольше воздуха. Ноздри его мгновенно раздулись, глаза выпучились.

– Если наши, так сказать, специалисты и впредь будут смотреть сквозь очевидные вещи, – прошипел он, – не видя в них смысла, мы никогда ни в чем не сможем разобраться. Чего стоят все наши технологии, наш «Зодиак», фиксирующий каждый шаг внутри и снаружи, если наше самое мощное оружие – наши головы – будет работать вхолостую?

– Вы на мою голову намекаете? – задал вопрос Захар.

Собственно, вопрос был риторическим – всем было предельно ясно, что хотел сказать Лившиц. Захару было неприятно, но возразить нечего. Все именно так и обстояло, он не заметил того, что должен был заметить. Он не увидел очевидного, уверившись, что образец обшивки чужого корабля есть не больше, чем камень, пусть и несколько необычный. Ему было неловко. Но что он мог изменить? В конце концов, он кибертехник, а совсем не специалист по спинтронным процессорам. Его задача – создание алгоритмов и, если угодно, воспитание киберов. Он вообще не обязан досконально знать, как работает и тем более как устроен квантовый компьютер.

Но что ответить Лившицу? Сейчас команда обвинит его во всех смертных грехах.

– А вы считаете, это я должен был заметить, что мы добыли кусок квантового компьютера инопланетного производства? – Люциан сделал сильный акцент на слове «мы», будто это все они, четверо, своими руками отковыряли злосчастный кусок, а Захар все пустил насмарку.

Да какого черта! Кто он такой, нашел, понимаешь, козла отпущения!

– Если мне не изменяет память, ты, Люциан, здесь специалист по всему инопланетному, – саркастически заметил Захар, намеренно переходя на «ты».

Лившиц мгновенно надулся, как индюк. Щеки его побагровели, руки сжались в кулаки. Он тараторил короткими фразами, изобилующими восклицаниями «да, я» и «да, ты», но Захар его уже не слушал. Чужой взгляд, тот самый, что всматривался в самые глубины души, вдруг стал настолько пристальным, тягучий и липкий взор сделался настолько густым и заполнил собой пространство, что, казалось, вытеснил даже воздух. В ушах кибертехника гудело, хотя он отлично слышал ругань внеземельца, грязными помоями льющуюся по его душу. Но гул был внутри. Грохот внутри головы мешал слушать, взгляд застилала мутная пелена.

Он что-то искал. Он чего-то хотел от Захара. Тот взгляд. Или его хозяин.

Если хозяин, конечно, был. Взгляд казался таким всеобъемлющим и бесплотным, что Захар начинал сомневаться, что смотрящий вообще существует. Это был Взгляд сам по себе.

– Да он же не слушает! – закричал Лившиц. – Ему же все до одного места!

– Действительно, Орешкин, – стал на защиту внеземельца Грац. – Как мы будем вести дальнейшие исследования, если от имеющихся результатов нам нет никакого проку? – Станислав журил кибертехника вяло. Он то ли не понимал, что тот прошляпил, то ли не очень-то был солидарен с Лившицем.

Новая волна негодования обуяла Лившица.

– О каких исследованиях вы говорите?! Они же нас в порошок сотрут! Весь наш «Зодиак» с его нейропроцессорами – ничто в сравнении с мощью, которую мы только что увидели. И это только оболочка, маленький чип в системе суперкомпьютера. Мы же даже предположить ничего не успеем, а они уже все просчитают и выберут наиболее оптимальный результат.