Кристина Генри - Дерево-призрак [litres]

«Как и сейчас кому-то хорошо бы прийти и все убрать», – сказала она, потому что, бросив взгляд на сад, опять увидела головы девочек, раскиданные кругом влажные внутренности и зависшее в воздухе гудящее облако мух, будто ниспосланное демоном из ада.

Но стоило ей моргнуть, и виде́ние вновь исчезло.

«Такого не бывало, пока эти мексиканцы к нам не переехали», – отрезала она.

Миссис Шнайдер ощутила небольшой укол совести: это ведь именно тощая мамашка из дома напротив вызвала полицию и держала ее в объятиях, пока не приехали офицеры. Очень по-добрососедски – как там ее звали? Какое-то иностранное имя.

«София, – вспомнила она. – Почему иностранцы не могут давать детям приличные американские имена, вроде Элизабет или Дженнифер?»

Единственной Софией, которую знала миссис Шнайдер, была Софи Лорен – она-то уж точно иностранка.

«Из Италии. Хоть «Лорен» и необычное для итальяшки имя. Строила из себя невесть что».

Женщина подумала, что сказал бы мистер Шнайдер, если бы при его жизни кто-то посмел подбросить во двор труп.

«Он бы позвонил шефу полиции. Но я тоже уже поговорила с Ваном Кристи».

Да, она поговорила с ним, пока этот грязный мексиканский полицейский околачивался в ее саду. Его жена, может, и вошла к ней в дом (между прочим, ее не приглашали – вломилась без спросу), но миссис Шнайдер никогда бы не опустилась до того, чтобы предложить чашку кофе человеку, олицетворяющему все, что она ненавидела.

И она была уверена, что смерть девчонок точно как-то связана с семьей из дома напротив. И неважно, что среди них есть полицейский.

«Надо позвонить мэру», – подумала она.

Но миссис Шнайдер отлично знала и Ричарда Тохи, и его отца, и оба они были из одного теста. Мэр не захочет и слышать ни о чем, что навредит идеальному облику его города. А по телефону он еще и сможет говорить ей все, что пожелает, а сам будет сидеть и закатывать глаза.

«Какое неуважение».

Да, Ричард Тохи вел себя неуважительно. Но если миссис Шнайдер придет к нему лично, ему придется ее выслушать. Мэр не сможет сидеть и решать кроссворд вместо того, чтобы всерьез заняться ее проблемой.

«Такого никогда не бывало, пока эти мексиканцы сюда не переехали, – пробормотала она. – Небось у себя во дворе приносят человеческие жертвы древним богам».

Она когда-то что-то такое слышала: якобы мексиканцы в давние времена приносили человеческие жертвы солнцу. Наверное, по телевизору, в одном из спецвыпусков « National Geographic »? Женщина никогда не интересовалась примитивными культурами, но эта идея ей понравилась. Да, человеческие жертвы. Это многое объясняло.

Только такие люди способны сотворить все те ужасные вещи, что она увидела у себя в саду. А мексиканскую жену, которая пусть и выглядела довольно доброй (хотя миссис Шнайдер помнила, что та дала ей пощечину, что было недопустимо, решительно недопустимо), заслали сюда, чтобы удостовериться, что она никому ничего не расскажет. А муж-полицейский все замнет.

Теперь ясно.

И она расскажет все Ричарду Тохи, хочет он это слышать или нет.

Но сперва надо позвонить еще паре людей. У миссис Шнайдер были друзья, которые тоже были недовольны появлением иностранцев в этой части улицы. Как только они узнают, что именно произошло, все они позвонят Тохи и оставят по жалобе. А ведь мэру придется принять меры, если значительное число его избирателей обратится к нему с одной и той же проблемой.

И тогда он избавится от этих мексиканцев.

«Да, – сказала она, решив сперва позвонить Этель Вагнер. Тохи пока подождет. – Грядут перемены».

Лорен понимала, что ей не следовало так кричать на мать. Та будет мстить. Сейчас наверняка сидит внизу и составляет список всех вещей, которых можно лишить дочь: карманные деньги, телефон, телевизор.

Никаких больше встреч у призрачного дерева. Никакого велосипеда, больше нельзя будет уехать, куда она пожелает.

Но Лорен уже несколько дней из последних сил сдерживалась, не позволяя себе срываться в ответ на постоянные мамины придирки. И когда за столом девочка начала разговор про магию, в мамином взгляде читалась какая-то надменность – как и всегда, когда она считала, что Лорен задает глупые вопросы.

И это стало последней каплей.

Ничего бы не произошло, если бы мама просто оставила ее в покое , как ее и попросили. Лорен не была голодна, ни капли. Более того, девочка не была готова выполнять бесконечные требования ровно сидеть на стуле, подносить еду ко рту и поддерживать бессмысленный диалог – и все это пока боль изнутри ее разрывает на части.

«Но не-е-е-е-ет, мама решила, что мне надо спуститься, или денег не получу».

А ведь это страшно несправедливо: Лорен делала кучу дел по дому и постоянно присматривала за Дэвидом, а значит зарабатывала свои карманные деньги. Мама не имеет права отбирать их просто потому, что ей не нравится ее тон. Лорен заслужила эти деньги своим трудом.

А ведь она копила на пару фирменных конверсов.

«А не этих дурацких дешевок», – сказала девочка, подбирая кроссовки, которые бросила у двери спальни, когда зашла в комнату, чтобы метнуть один со всей силы в стену. Кед попал по постеру « Purple Rain» , надорвав уголок.

«Черт!» – крикнула Лорен. Тогда она запульнула второй кроссовок в дверь шкафа. Прозвучал приятный глухой удар, но на дешевом дереве осталась вмятина.

«Отлично, еще один повод маме поорать», – сказала Лорен и упала на постель.

Кровать была застелена древним розовым покрывалом, которое появилось у нее лет в девять или десять. По краю оно было обшито розовой рюшкой, которая шла вдоль рамы и закрывала от глаз пространство под кроватью (« Ведь не дай бог кто-то увидит, что там внизу », – с обидой подумала Лорен).

Она уже сто лет умоляла купить ей что-то более взрослое. Девочке хотелось алый клетчатый лоскутный плед из каталога и однотонное белье красного, белого или серого цвета. Сейчас она спала на застиранном комплекте с узором из тряпичных куколок. Но и другие наборы были немногим лучше: клубнички, ромашки и девочки-мультяшки Холли Хобби. Когда Миранда приходила в гости, она всегда над ними смеялась.

Лорен понимала, что мама вряд ли когда-нибудь сможет позволить себе тот плед из каталога. Но она видела другой довольно приличный в супермаркете Кеймарт – однотонное голубое покрывало с серой изнанкой и комплектом сине-серого белья в клеточку. Цена не показалась девочке вопиющей, но мама сразу ответила нет.

Лорен никогда не получала то, что хотела.

«Если бы я и правда была ведьмой, наколдовала бы денег, – пробубнила она в одеяло. – И купила бы все, что пожелаю. Пошла бы в музыкальный и взяла двадцать кассет. И новую джинсовую куртку, и кроссовки, и джинсы Jordache. Нет, Sasson. Даже у Миранды таких нет».