Ольга Дзюба - Черный Оборотень и другие ужасные истории [сборник litres]

Потом Витя включил мне другую игрушку – уже не по Сети, «Death Stranding». Эта была крутая, прямо как кино. Мир после катастрофы, все сидят в укрепленных поселках, а посылки из одного поселка в другой носит курьер. Вот за этого курьера мы и играли – получали задание: куда идти, что нести. И по дороге всякие приключения – то жуткие монстры, то кислотные дожди, то кислорода не хватает. Мощная игра.

Мы проголодались. Витя заказал пиццу, и через полчаса курьер принес целых три коробки и пакет с газировкой.

– Неплохо живем! – обрадовался я, раскладывая еду на кухонном столе. – С сыром, с колбасой, а это с чем?

– С беконом и курицей, – пояснил Витька, вытаскивая из пакета следом за газировкой коробочки с соусом. – Самая классная.

– Соус томатный?

– Конечно!

Пицца была нереально вкусная! Огромная, на тонком тесте, с хрустящей корочкой – просто таяла во рту. А с беконом – и в самом деле сумасшедший вкус!

За окном стало темнеть. Скоро пришла тетя Рита, принесла отбивные и принялась готовить. Но я уже ничего не хотел. Пытался дозвониться Михаилу Николаевичу, но он все так же был недоступен.

Виола еще раз, после ужина, позвонила в больницу, а после разговора молча положила телефон в карман и ушла в комнату.

Все ясно. Значит, опять «состояние стабильное». Эх, сейчас бы в Лес да в Логово! Но надо ждать ночи, а потом… еще неизвестно, попаду ли я туда. И что тогда делать?

За окном совсем стемнело. Витя с родителями в их комнате долго о чем-то разговаривал, я слышал смех, но к ним не пошел. Не звали, значит, я там не нужен. Вспомнил, как дома с мамой и папой по вечерам тоже обсуждали всякие дела, строили планы, и так захотелось им позвонить!

– Нельзя, – шепотом одернул я себя.

Подумал, что Михаил Николаевич мог им звонить и набрал еще раз его номер – вдруг он уже свободен?

– Алло, – услышал я его усталый голос.

Ура! Я так обрадовался, что чуть не закричал:

– Здрасте! Это Женя Волчков.

– А, Женя, добрый вечер. Как ты там, нормально?

– Да, все хорошо… А как там…

– Родители? Я им звонил, сказал, что у тебя все хорошо, они просили привет передавать. Вот, передаю, – было слышно, что он улыбнулся. – В Лес придешь?

– Я хочу, но не знаю как! – я чуть не плакал.

– Вообще я такое впервые встречаю, – похоже, он нахмурился. – Знаешь, попробуй перед сном представить, как ты по Лесу ходишь. Ярко, в подробностях представь себе какое-нибудь знакомое место.

– Попробую…

Я хотел уже положить трубку, но спохватился:

– Михаил Николаевич, а как это – режим неговорения?

– Что? – удивился он.

Ну вот, и он не знает! Странно, у него же уровень высоченный, он должен весь учебник знать.

– Ну, надо говорить, но не произносить слова, как-то так. Я не понимаю, как это сделать.

– Это ты в учебнике прочитал? – серьезно спросил он. – Новый урок появился? Какой?

– Тайное зрение.

Он замолчал так надолго, что я даже подумал, что связь прервалась, и закричал в трубку:

– Алло!

– Да, Женя, я слышу. В общем, надо мысленно проговорить нужные слова, напрягая связки, язык, губы, как будто ты говоришь, но при этом должна быть абсолютная тишина. Вот попробуй представить, как будто ты со стороны на себя смотришь, и этот «другой ты» пусть скажет все, что нужно.

– Я попробую, – пообещал я и не удержался: – А вы этот урок знаете?

– Я знаю. Я не понимаю, почему его увидел ты. Надо бы встретиться. Давай-ка я завтра к вам приеду, ладно?

– Здо`рово! – обрадовался я, у меня были еще к нему вопросы. – Только тете Рите надо сказать, да?

– Я сам ей позвоню. Спи давай.

– Спокойной ночи.

Я положил телефон на тумбочку рядом и попытался проговорить слова так, как посоветовал Михаил Николаевич. Не сразу, но получилось! Я только хотел проверить, нет ли измененных вещей, уже со всеми движениями, но тут заглянула тетя Рита и принесла мне чашку.

– На`, валерьяночки выпей, – предложила она, – уснешь спокойнее.

Поставила чашку на тумбочку и вышла.

А я все-таки попробовал применить сегодняшний урок. Промучился, наверное, целый час, но на что бы я ни смотрел, ничего не меняло свой вид. То ли все здесь настоящее, то ли у меня не получается. Меня это зацепило, я тихонько вышел в коридор и прислушался – вроде все спят. Прошел на кухню, но и там предметы не менялись.

Холодильник совершенно обычный. И табуретки как табуретки. Я прямо расстроился. С другой стороны, кому надо что-то маскировать в собственной квартире? Какой в этом смысл? Конечно, нужно просто подождать до завтра. Приедет Михаил Николаевич и все мне расскажет: и правильно ли я делаю, и что здесь может быть не таким, как кажется, – он-то этот урок давно усвоил!

Но успокоиться я никак не мог. Мне непременно нужно было хоть раз увидеть превращенный предмет!

Это как в лесу – ходишь, ищешь грибы, а их нет. И ты идешь, идешь, уже понимаешь, что надо бы вернуться, потому что можно зайти в такую глухомань, что и не выберешься, и все равно идешь дальше, потому что – как это: не найти гриб! Наверняка он во-о-он за той елкой…

Я вышел в коридор, но там было слишком темно. Зато в комнату Вити светила луна, и было все хорошо видно. И дверь приоткрыта…

Я осторожно проскользнул в его комнату и огляделся – что из того, что тут стоит, может быть не таким, как кажется?

Кровать, стол, стул – нет, они совершенно обычные. Я огляделся: что бы еще проверить, – и вдруг зацепился взглядом за карниз. Обычный такой карниз, на котором висят шторы. В виде копья с двумя наконечниками, торчащими в разные стороны. Наконечники фигурные, поблескивают даже при таком слабом освещении. А ну…

Я проделал все, как было сказано в учебнике, и неожиданно на моих глазах эти наконечники превратились в белые пластмассовые шарики! Ого! Работает! У меня получилось!

Значит, я все делаю правильно, и даже «неговорение» у меня получается!

Я решил заодно попробовать проверить и «внедрение». Вряд ли оно здесь есть, конечно, но кто знает?

Решил, что «внедриться» может что угодно во что угодно, и пошел проверять все подряд – стол, стул, кровать…

Стол и стул были обычными, а вот кровать…

Я мысленно накрыл ее прозрачной оболочкой, вместе со спящим Витькой. Решил отойти подальше – она все-таки большая, и, пятясь, зацепил ногой стул. Стул отъехал, проскрипев, по полу, и Витька проснулся. Наверное, он еще не успел уйти в Логово и услышал шум.

Он открыл глаза как раз в тот момент, когда я, применив «Силу Ветра», толкнул кровать вместе с ним.

Я замер. На оболочке, на той оболочке, которую я даже не сделал, а всего лишь представил – прямо над Витькой, повторяя контур его тела, отразились черные перья.

Ворон!

Но как? Почему? Я оцепенел. Вот сейчас Витька повернет голову, увидит меня – что я ему скажу?