Александр Матюхин - Самая страшная книга 2022 [сборник litres]

Антон вздрогнул: из-за елки вышла девочка. Еще полминуты назад, он точно знал: в зале никого не было, да и за лысой елью трудно спрятаться. Девочка оказалась младше него, тощенькая и очень плохо одетая, буквально в какие-то расползающиеся обноски, а самое главное – половина головы у нее представляла собой глубокую вмятину. Будто разбили круглую вазу и часть стенки провалилась внутрь. На сколах виднелось что-то черное, давно засохшее.

– Привет, – тихо сказала девочка. – Меня зовут Полина. А тебя как?

– А… а… Антон, – выговорил он с нескольких попыток. – С т-тобой… что случилось?

– Меня украл один дядька и держал в подвале. Привязал к трубе и играл со мной во всякие мерзкие игры. А потом я попыталась сбежать, и он стал бить меня по голове ломом.

Антон с трудом оторвал взгляд от вмятины, полуприкрытой спутанными волосами, и посмотрел на голые ноги девочки – костлявые, в темных потеках.

– М-можно, я пойду дальше? – заикаясь спросил он. Очень, очень хотелось убежать. Развернуться и выбежать из зала. Но – вторник. Четвертые сутки. Надо пройти бальный зал насквозь.

– А ты разве не будешь водить с нами хоровод? – спросила девочка. Зубы у нее были желтые и очень длинные. И острые. Явно острые.

– Но… – Антон попятился. Из-за полупрозрачной ели – ведь только что там никого не было! – стали выходить другие дети. В основном маленькие и тощие. Некоторые – очень маленькие. Как куклы. Как младенцы. Крохотные ходячие младенцы. Особенно Антона поразило одно существо – его не получалось даже назвать человеком – совсем крошечное, все покрытое слоистыми струпьями обгоревшей кожи, без глаз, вообще без лица. Но зубы были – крошечные и острые.

– Меня никак не зовут, – едва слышно прошептало оно. – Мне не успели дать имя. Меня сожгли в печке, едва я родился. У моей мамы было трое детей, и она не хотела еще одного.

– Меня зовут Аня, – сказала девочка со страшно обваренным лицом и слепыми белыми, будто сваренные вкрутую яйца, глазами без век. – Я забыла помыть посуду, и мой пьяный отчим засунул меня головой в большую кастрюлю с кипятком.

– Меня зовут Тима, – сказал мальчик с засохшими рублеными ранами по всему телу. – Меня затащили в машину двое мужиков и увезли в домик лесника. Там они издевались надо мной, а потом забили лопатами.

Из-за елки выходили все новые и новые дети – обгоревшие, изувеченные, с отрубленными конечностями, с выколотыми глазами. Похищенные. Заморенные голодом в подвалах. Убитые собственными родителями. И больше всего происходящего Антон сейчас боялся, что в следующий миг увидит, как из-за мертвой серой ели выходит Саша.

« Здравствуй. Меня зовут Саша. Два мальчика заперли меня в железном шкафу в подвале и держали там, пока я не умерла ».

Дети окружили Антона и смотрели требовательно.

– Будешь водить с нами хоровод? – повторила первая девочка. – Спой нам новогоднюю песенку. Нам так давно никто не пел песенок.

Антон с ужасом понял, что не знает никаких новогодних песен, вот просто – ни единой. В голове вертелся только припев песни группы «Ария» – песни, которую Антон часто слушал, – «Я свобо-оден! Словно птица в небесах…» Но это было явно не в тему. Дети смотрели, приоткрыв рты, водя серыми языками по длинным желтым зубам.

Антон вспомнил.

– В лесу родилась елочка, в лесу она росла, – завел он, чудовищно фальшивя, и протянул руки в стороны, приглашая в хоровод. С одной стороны его взяла за руку Полина, с другой – полноватый мальчик с развороченной грудной клеткой. Дети встали вокруг елки по росту, так, чтобы взять за руки даже самых маленьких.

– Зимой и летом стройная, зеленая была, – продолжал Антон, двинувшись вправо, глядя на украшенные мишурой мертвые еловые ветви прямо перед ним. – Срубили мы нашу елочку под самый корешок, – невпопад запел он, панически пытаясь вспомнить, что там дальше-то, но не вспоминалось. – И на праздник принесли, – начал импровизировать он, не попадая уже ни в такт, ни в рифму, ни в мелодию. Чужие пальцы в его руках были холодны как снег, нет, как земля, как комья земли в глубокой яме, где тайком хоронили – в лесу, или под забором, или на свалке, или где-то еще.

Антон кое-как закончил песню, выдав уже полнейшую отсебятину. Отстой, сказал бы Игнат, полнейший отстой. Но детям, кажется, понравилось. Они снова окружили Антона плотным кольцом.

– А теперь давай подарки, – сказала Полина. – Ты ведь принес нам подарки?

Антон снова запаниковал – никаких подарков у него не было. И тут он вспомнил про конфеты.

– Да, у меня есть маленькие подарки, – сказал он и расстегнул рюкзак. Пальцы прыгали. – Совсем маленькие, но все-таки…

Он начал раздавать детям конфеты, отчаянно надеясь, что хватит действительно на всех. Что будет, если конфет окажется мало и кто-то обидится – об этом он боялся думать. И ему повезло. Конфет в мешочке оказалось ровно столько, сколько детей.

– Спасибо, – тихо сказала Полина. – Было очень весело. Ты можешь идти.

Антон схватил в охапку расстегнутый рюкзак и деревянной походкой направился в сторону коридора, ведущего к подвальной лестнице. Мог бы пойти и на выход. Ему так хотелось на выход! Но четвертые сутки… Саши среди тех детей не было. Значит, еще есть надежда, что она жива.

В коридорчике было темно, а на лестнице – еще темнее. В подвале же вообще царила тьма кромешная. Где находился выключатель, Антон не знал. Он помедлил и достал из рюкзака ключи от дома. На кольце вместе с ключами висел брелок – глупый, девчачий, в виде сердечка, но зато со встроенным фонариком. Мама подарила. Сдавишь сердечко между пальцами – и фонарик светит, очень удобно, когда возвращаешься домой во вторую смену, а в подъезде опять разбили лампочки. Антон стеснялся брелока перед Игнатом и старался не доставать при нем ключи… Да на фиг Игната! И дурак, раз стеснялся. Такая хорошая вещь.

Фонарик светил исправно и ярко. Белый свет доставал до дальних залежей мебели почти в самом конце длинного подвального коридора. Антон двинулся вперед. Где там этот шкаф… Где-то почти в самом конце – повернуть налево.

И тут из пустого ящика прямо перед Антоном вынырнул кто-то маленький, головастый. Из того самого ящика, в котором Игнат изображал вампира.

Антон остановился. Существо мало походило на ребенка. Иссиня-бледная кожа в темных прожилках, огромная шишковатая деформированная голова с крошечными, как горошины, сплошь черными глазками – один смотрел прямо на Антона, а другой располагался чуть ли не сбоку, на виске. Вывернутые ноздри. Широченный кривой рот. Длинные ногти… нет, когти. Острые черные когти на маленьких пальцах.

– А ты кто? – хрипло спросил Антон.

– Подарок, – просипело существо, проигнорировав вопрос. – Где мой подарок?