Вики Филдс - Дом пустых сновидений [litres]

– Хорошо, – ответил Аспен, приподнявшись на локте. Высвободившись из-под пледа, он наклонился к Кире, положил руку ей на шею и притянул ее голову ближе к себе. Она приоткрыла в предвкушении губы, и тогда он поцеловал. Но ничего не почувствовал. Как он боялся этого момента, как боялся, что она снова займет все его мысли… но ничего не случилось. Кира почувствовала, что что-то не так, и отстранилась. Ее взгляд изучал его лицо, искал ответы, но находил лишь пустоту.

Тогда Аспен опустился на подушку и сказал:

– Это еще не все, Кира. Это не любовь. Это пустяк.

Ее губы задрожали, большие серо-зеленые глаза наполнились слезами, заблестели так четко и ярко, будто стекло. Ее слезы разбили ему сердце, но он ничего не собирался с этим делать. Потому что она неправильная, и Аспен осознал, что поможет ей лишь в том случае, если покажет, что такое настоящая любовь. Забота. Нежность. Доверие. Преданность. Нечто большее, чем физическая близость, которую она от него хочет; то, что он хотел дать ей тогда, когда она бросила его. Он просто не успел. В этот раз Аспен не подпустит ее к себе, пока она не узнает, что значит любить по-настоящему.

Дориан Харрингтон и Альма Сивер гуляли. Произошло это по его инициативе, и Альма, сперва удивившись, все же согласилась. Вечер был прохладным, но это не заставило местных попрятаться по домам. В холодной октябрьской ночи звучали веселые голоса, смех, бодрая кантри-музыка.

Дориан, хоть вокруг и было полно народу, чувствовал себя в опасности рядом с Альмой. Они не держались за руки, даже локтями не касались, но у него возникло ощущение, будто Альма вцепилась в него и не отпускает, словно осьминог – сжимает тесно в щупальцах.

Она была красивой, яркой и не боялась привлекать внимание, облачившись в кроваво-алое пальто. Иногда, отвечая на какой-нибудь вопрос или задавая свой, Дориан бросал на Альму взгляд и не мог отвести глаз от ее привлекательных красных губ.

И все же, соглашаясь на эту авантюру, Дориан даже представить не мог, что это свидание окажется таким скучным и нелепым. Они с Альмой усиленно пытались найти общий язык, но единственное общее, что было между ними, это их работа и краткие стычки в университете. Наверняка Альма лишь имитирует задумчивость, когда идет вдоль кованого ограждения моста, спрятав руки в белых перчатках в карманы.

Не в силах оторвать взгляд от ее волос под шляпкой, в тусклом свете ламп кажущихся неестественно мягкими, шелковистыми, Дориан злился на себя за то, что не придумал другой план, когда Аспен попросил на некоторое время отвлечь его сестру от работы, которой она занята всегда и «даже во сне о ней думает».

Дориан решил, что после их грандиозных ссор Альма ни за что не согласится на свидание, но она согласилась, а теперь вела себя так, словно не от мира сего. Или дело в Дориане? Несмотря на то что все считали профессора Харрингтона «горячим сердцеедом», он вообще забыл, когда в последний раз ходил куда-то, что не начиналось на слово «работа».

«Глупая затея, – корил он себя, ступая на полшага позади Альмы и разглядывая ее волосы, струящиеся по спине из-под шляпки. – Зачем она напялила эту шляпу? Какая-то глупость, даже не спасает от холода».

Альма резко повернулась к Дориану, и тот едва не споткнулся, но сделал вид, что закашлялся.

– Можно задать вопрос?

Дориан одновременно испытал и облегчение (наконец-то она заговорила), и настороженность (они совсем недавно заключили шаткое перемирие).

– Говори, – кивнул он и нервно улыбнулся, а Альма уставилась на ямочки на его щеках. Дориан затаил дыхание, быстро перестав улыбаться.

– Это насчет нашего последнего разговора, – предупредила Альма, вытаскивая руки из карманов и поправляя шляпку. Дориан нахмурился, пытаясь предположить, о чем эта невыносимая девушка собирается его спрашивать.

– Я о том, что ты сказал недавно. О том, что тебе осталось недолго жить, – осторожно произнесла Альма, выразительно глядя на Дориана снизу вверх.

«Так вот почему она в последнее время ведет себя тихо, – понял он, – думает о том, что я сказал».

Лицо Альмы приобрело то же выражение отрешенности, что и лицо Дориана.

– Да, мне осталось немного, – признался он и медленно двинулся по мосту. Альма не отставала, вновь спрятав руки в карманы. Дориан несколько минут молчал, потом бросил на Альму взгляд. – Ничего. У меня было много времени, чтобы смириться.

Дориан испытывал странное чувство по поводу того, что его секрет знает эта девушка, с которой он никак не мог найти общий язык. Он мягко спросил, заметив, что она долго изучает его профиль:

– Ну что?

Дориан решил, что раз пригласил Альму сам, несмотря на то что все подстроено ее младшим братом, он будет милым. Альма снова остановилась и обернулась к Старому городу, огни которого сверкали в ночи будто звезды. Выдохнула облачко пара.

– Теперь я поняла, почему ты пропускаешь все через себя. – Ее голос стал грустным. – Все из-за этого чувства приближающейся… – Она не договорила, резко обернувшись к Дориану: – Думаешь, что уже слишком поздно радоваться? Боишься, что потом будет больно уходить?

Он не мог не рассмеяться:

– Ты что, анализируешь меня?

Альма нахмурилась, заподозрив неискренность в веселье, но Дориан говорил правду: он уже давно со всем смирился. Его вовсе не беспокоила собственная смерть, потому что были вещи и важнее. Ну и хуже.

– Спасибо, – после молчания сказала Альма, и Дориан изумился:

– За что?

– Ты доверился мне! – она обаятельно улыбнулась. – Мы неправильно начали, и я хочу, чтобы ты знал, что я никогда не считала тебя самовлюбленным павлином.

Дориан не смог сдержать улыбки.

– Надеюсь, ты говоришь это не из жалости?

– Ни за что! – воскликнула Альма, внезапно схватив его за руку. – Идем, Дориан, я хочу показать тебе нечто интересное! Бродить туда-сюда по мосту – это же несусветная глупость и скучища!

– Куда мы?..

На них оборачивались, но Альму это ничуть не смущало. Она хохотала в голос, делая небольшие шажки на высоких каблуках и смешно работая локтями. Дориан тоже смеялся. Тут он понял, что хочет крепче сжать ее пальцы, у него даже мысли не было вырвать руку из ее хватки.

Что делает эта безумная девушка? И почему рядом с ней Дориан внезапно сам почувствовал себя безумцем? Но от этого стало так тепло и приятно!

– Мы направляемся в мое самое любимое место! – бодро воскликнула Альма, придерживая одной рукой шляпку.

Наконец они достигли конца моста и очутились у дороги, ведущей в сторону Центрального парка. На входе возвышались белоснежные арки, к ним крепились старомодные фонари. Дориан обернулся, чтобы проверить, наблюдает ли кто-нибудь за ними, и увидел, как из ветлечебницы вышла женщина с кошкой на руках, а за ней – мужчина, придержавший дверь.